4. Непомерный гнев, овладевший тогда Иродом, вселил в него новые силы и
помог ему побороть болезнь. Он лично отправился в народное собрание{245}, изобразил в пространной речи молодых
людей как осквернителей храма, которые под покровом закона преследовали более
отдаленные цели, и потребовал, чтобы судили их как богохульников. Боясь, как бы
не было привлечено к следствию множество людей, народ просил его наказать
сперва только зачинщиков, затем лишь тех, которые были пойманы на месте
преступления, а всех остальных простить. Весьма неохотно царь уступил этим
просьбам. Он приказал тех, которые спустились с храмовой крыши вместе с
законоучителями, сжечь живыми, остальных арестованных он отдал в руки палачей
для совершения над ними казни{246}.
5. После этого случая болезнь охватила все его тело и в отдельных частях его
причиняла ему самые разнообразные страдания. Лихорадка не была так сильна, но
на всей поверхности кожи он испытывал невыносимый зуд, а в заднепроходной кишке
– постоянные боли; на ногах у него образовались отеки, как у людей, одержимых
водобоязнью, на животе – воспаление, а в срамной области – гниющая язва,
которая плодила червей. Ко всему этому наступали припадки одышки, лишавшие его
возможности лежать, и судороги во всех членах. Мудрецы объясняли его болезнь
небесной карой за смерть законоучителей. Он же сам, несмотря на отчаянную
борьбу с такой массой страданий, цепко держался за жизнь: он надеялся на
выздоровление и думал о средствах лечения. Он отправился на ту сторону Иордана
для того, чтобы воспользоваться теплыми купаниями в Каллирое, вода которой
течет в Асфальтовое озеро{247} и до того
пресна, что ее можно также и пить{248}. Врачи
предполагали здесь согревать все его тело теплым маслом. Но когда его опустили
в наполненную маслом ванну, в глазах у него помутилось и лицо у него
искривилось, как у умирающего. Крик, поднятый слугами, привел его, однако,
опять в сознание. [134] Но с тех пор он уже сам больше не
верил в свое исцеление и велел раздать солдатам по 50 драхм каждому, а офицерам
и друзьям его более значительные суммы.
6. Прибыв на обратном пути в Иерихон, он в своем мрачном настроении, желая
как будто бросить угрозу самой смерти, предпринял безбожное дело. Он приказал
собрать знатнейших мужей со всех мест Иудеи и запереть их в так называемом
ипподроме (ристалище); затем он призвал к себе свою сестру Саломею и мужа ее
Алексу и сказал им: «Я знаю, что иудеи будут праздновать мою смерть, как
юбилейное торжество; однако мне могут устроить и траур, и блестящую
погребальную процессию, если только вы пожелаете исполнить мою волю. Как только
я умру, тогда вы оцепите солдатами тех заточенных и прикажите как можно скорее
изрубить их, дабы вся Иудея и каждая фамилия, против своей воли, плакала бы над
моей смертью».