12. Можно, однако, возразить, что все эти дары имели значение лишь для тех
народов, которые ими воспользовались. Но то, что он сделал для жителей Элиды,
было благодеянием не для одной Эллады, а для всего мира, куда только проникала
слава Олимпийских игр. Когда он увидел, что эти игры, вследствие недостатка в
деньгах, пришли в [97] упадок и вместе с ними исчезал
последний памятник древней Эллады, Ирод в год олимпиады, с которым совпала его
поездка в Рим, сам выступил судьей на играх и указал для них источники дохода
на будущие времена, чем и увековечил свою память как судьи на состязаниях{186}. Я никогда не приду к концу, если захочу
рассказать о всех случаях сложения им долгов и податей; примером могут служить
Фазаелида и Валанея, а также города на киликийской границе, которым он
доставлял облегчение в ежегодных податях. В большинстве случаев его щедрость не
допускала даже подозрения в том, что, оказывая чужим городам больше
благодеяний, чем их собственные властители, он преследует этим какие-либо
задние цели{187}.
13. Телосложение его соответствовало его духу. Он с ранней молодости был
превосходным охотником, и этим он в особенности был обязан своей ловкости в
верховой езде. Однажды он в один день убил сорок животных (тамошняя сторона
воспитывает, между прочим, диких свиней; но особенно изобилует она оленями и
дикими ослами). Как воин Ирод был непобедим; также и на турнирах многие
страшились его, потому что они видели, как ровно он бросает свое копье и как
метко попадает его стрела. При всех этих телесных и душевных качествах ему
покровительствовало и счастье: редко когда он имел неудачу в войне, а самые
поражения его являлись всегда следствием или измены известных лиц, или
необдуманности его солдат.
О смерти первосвященника Аристобула и Гиркана, а также жены Ирода,
Мариаммы.
1. Внешнее счастье Ирода было, однако, омрачено горькими испытаниями в
собственной семье, и виновницей его несчастья была жена, которую он так нежно
любил. Вступив на престол, он удалил свою прежнюю жену Дориду, которая была
родом из Иерусалима и на которой он женился, когда еще вел жизнь частного
человека, и женился на Мариамме, дочери Александра, сына Аристобула. Этот союз
сделался для него источником семейных раздоров еще раньше; но неурядицы
увеличились еще больше после его [98] возвращения из Рима.
Сперва он из-за сыновей, прижитых им с Мариаммой, изгнал из Иерусалима своего
сына от Дориды Антипатра, позволив ему являться в город только в праздники.
После этого он лишил жизни деда своей жены, Гиркана, прибывшего к нему из
Парфии и навлекшего на себя его подозрение в заговоре. Барцафарн, при своем
вторжении в Сирию, взял Гиркана в плен, но соплеменники его по ту сторону
Евфрата