Гарри Поттер и Орден Феникса (Роулинг) - страница 5

А потом его разочарование достигло пика, и вся уверенность улетучилась.

Наверное, это был вовсе не магический звук. Должно быть, он так отчаянно хотел получить хоть малюсенький знак от мира, к которому принадлежал, что слишком остро среагировал на самый обычный шум. Разве он мог утверждать, что это не был шум из соседнего дома: вдруг у них что-то сломалось?

Гарри почувствовал тупую, ноющую боль внутри, и, еще до того, как он это осознал, безнадежность, преследующая его все это лето, опять вернулась на круги своя.

Завтра в пять утра его разбудит будильник: он должен расплатиться с совой, доставляющей ему каждый день «Прорицательскую газету», но разве в этом есть смысл? Все эти дни Гарри просто просматривал заголовки; когда эти идиоты-редакторы наконец поймут, что Вольдеморт вернулся, то вынесут это на первую полосу, а только эта новость интересовала Гарри.

Если повезет, то еще будут совы, которые принесут письма от его лучших друзей, Рона и Гермионы, но он давно уже потерял надежду увидеть в их письмах что-то существенное.

Ты же понимаешь, мы не можем болтать о «Сам-знаешь-ком»….Нам было сказано не писать ничего важного, так как письма могут перехватить…мы очень заняты, но я не могу написать тебе подробности…Тут много всего происходит, но об этом мы расскажем тебе при встрече…

Но когда они увидятся? Похоже, никто не собирался называть ему точную дату. В открытке ко дню рождения Гермиона написала: «Я рассчитываю, что мы очень скоро увидимся», но как скоро? Судя по неопределенным намекам в письмах, Гермиона и Рон находились в одном месте, возможно в доме родителей Рона. Гарри даже думать спокойно не мог, что они развлекаются в Пристанище, когда он торчит тут, на Бирючиновой улице. На самом деле, он был так зол на них, что выбросил, не открывая, две коробки шоколада из Honeydukes, которые они прислали на день рождения. Позже, после ужина, состоящего из увядшего салата, об этом пришлось пожалеть.

И чем же так заняты Рон и Гермиона? И почему он, Гарри, не занят тем же? Разве он не доказал, что может справиться с тем, что им не по силам? Неужели они все забыли, что он сделал? Разве это не он попал на то кладбище и видел, как убивали Седрика, а потом его привязали к надгробной плите и он сам чуть не погиб?

— Не думай об этом, — серьезно приказал себе Гарри, уже сотый раз за это лето. Достаточно было того, что он постоянно возвращался на кладбище в ночных кошмарах, так не хватало еще жить этими же мыслями наяву. Он свернул на Магнолия-Кресчент, потом зашел в узкий проулок за гаражами, где когда-то впервые встретил своего крестного. Сириус, по крайней мере, кажется, понимал, что Гарри чувствовал. Хотя он, как Рон и Гермиона, не писал ничего существенного, но в его письмах все же были слова предостережения и утешения вместо дразнящих намеков: