— Мне нужен какой-то особенно приятный и веселый подарок. От которого долго-долго хорошо на душе.
Анну снова охватило предчувствие беды, но она не высказала вслух своих мыслей.
"Вдруг я ошибаюсь. Если есть хоть малейшая возможность ошибки, лучше промолчать".
— Хорошо, договорились, обещаю подумать. Поищем что-то такое, ну, в самую точку.
Мамин день рождения нескоро, 29 апреля. У нее еще куча времени.
Вечером они с Руди, по обыкновению, корпели над алгеброй. Потом вместе читали учебник истории. Занятия с младшей сестренкой оказались, как предвидел папа, ужасно важным делом — но совсем по другой причине. Руди неожиданно понял, что ему страшно нравится преподавать, и решил после окончания университета стать учителем в старших классах.
— Скоро мне нечему будет тебя учить, — весело заявил он, пока сестра искала нужную страницу.
Анна испуганно подняла голову, словно он уже объявил, что уходит на войну.
— Мне помощь никогда не лишняя.
— Я тут, тут, не беспокойся. Не нравится мне этот Кромвель, а тебе?
— Мне тоже. Злобный такой. Но и король тоже хорош — совершеннейший идиот. Трудно сказать, кто хуже.
— Всегда нелегко, — согласился брат.
* * *
Десять дней спустя родилась Елизавета Анна Шумахер. Такое родители придумали для дочки имя — просто поменяли местами имена Анны.
— У Франца в жизни не хватило бы духу сделать предложение без помощи вашего семейства, а особенно твоей, — объясняла Эллен Шумахер Анне и ее родным, когда они пришли посмотреть на малышку. — И тогда никакой Елизаветы не было бы и в помине.
Польщенная и обрадованная, девочка не могла и слова вымолвить, но мама новорожденной Елизаветы Анны понимала состояние своей бывшей ученицы. С того самого дня повелось — если Анна не занята в школе, дома или в библиотеке, будьте уверены, ее можно найти у Шумахеров, где она нянчится с маленькой тезкой.
Но девочка не забыла про Руди и его мольбу о помощи. Где-то в середине апреля ей пришла в голову замечательная идея.
— Сегодня твоя очередь ждать меня после школы, — объявила она брату. — Хочу показать, а не просто рассказать.
Она повела его прямо в зоомагазин и смело, впервые в жизни, вошла в дверь. Казалось, магазин набит щенками — стоят на задних лапах, дремлют, свернувшись в клубочек, карабкаются друг на друга, повизгивают, возятся, даже дерутся, а то сидят и грустят. Но Анна и не взглянула на своего последнего любимца. Не рассказала брату, сколько времени проводит у витрины магазина в мечтах о щенке.
— Птица, — провозгласила девочка, указывая на клетку. — Маленькая желтая канарейка, точно такая жила у нас во Франкфурте. Мама ее ужасно любила. Я, конечно, почти ничего не помню, но, по-моему, птичка очень похожа.