Вернулись девушки обратно, окружили Акулю. Печально они глядели на подружку, чуя, что унесли тройки их покой, а больше всего покой Акули, и девичьим их радостям надолго пришел конец.
«Что теперь будет с Акулей?» — думала про себя каждая из ее подружек. Только верченая Гранька, первая песельница на заводе и заводила на вечерках, вдруг проговорила:
— А я все знаю про жужелку, не сойти мне с этого места, знаю!
— Ежели знаешь, то расскажи, — просили девушки подружку.
— А че рассказывать? Видела я ее. Черная такая. Позавчерась я в щелку подглядела, как она крутилась перед зеркалами. Ну, девоньки, я вам скажу — чистая модель, только суховата против наших заводских. И выписали ее, правда, для модели — статуй по ней в Каслях будут лепить, а потом отливать из чугуна — вроде как подсвечник.
— Из чугуна?
— Знамо, из чугуна.
— И откуда только ты все знаешь? Чистый веник ты, Гранька. Весь сор по заугольям выметаешь, — удивлялись подружки.
— Э! Глазок да язычок надо попроворней иметь, вот и все узнаешь! — отсыпала Гранька.
— А как ты в господский дом попала? — спросила Акуля.
— Эх! Акулечка, родная, догадливый человек всегда сумеет гору обойти. Да у меня ведь глаз кошачий, а кошачий глаз дыму не боится, — как всегда с умыслом, с шуткой отвечала Гранька.
— А ты, Гранюшка, без умысла расскажи про жужелку. Какая она — добрая или злая? — допытывались девушки.
— И вовсе она не злая, и жужелкой барин ее прозвал зря. Правда, она тонкая, худая, все плачет — видать, скучает. От добра бы не залетела в такую даль. И перед зеркалами кружиться ей надо. Какой-то танец учит. Гостей ждут господа. Для модели приехала сюда. Но только как барин поглядел на нее, тут же сказал:
— Ношеную одежду не надеваем. Не подойдет. И все тут.
— Вот и получается: как кукушка только по весне кукует, так и наша девичья красота рано увядает, — вставила Варвара, первая подружка Акул и.
Хоть и с недоверием слушали девушки Граньку, но многое узнали — потом уж стороной, что верно плела Гранька. Узнали и о том, что барину срочно понадобилась модель для статуи — подсвечника редкой красоты.
Узнали и о том, что лепить статую должен Кузьма Паньков — наипервейший мастер в Каслях.
Так и вернулись в тот день девушки в завод без хмеля. Всю дорогу думала Акуля про себя — что-то будет с ней? Все мерещился барский кафтан и хитрые глаза хозяина, да на плече, где лежала барская рука, все еще будто кто-то горящей свечкой прижигал...
А утром к ним в избу уже пришел нарядчик. Разговор с ним был коротким.
— Акулину требуют в контору, — буркнул он. И уже у самого порога наказал отцу Акули: — Смотри, Игнат. Не придет Акулина — ты в ответе за это.