– Но постой, Лиза…
– И не пытайся меня надуть! Если бы не я, твои дружки ничего бы не узнали! Это я подслушала слова Жоржа!
– Не волнуйся, дорогая, ты все получишь! – Усатый положил ладонь на руку Лизаветы Ивановны, но та отшатнулась, как будто он обжег ее.
– Ты мне говорил это уже сто раз! – прошипела она, как потревоженная гадюка. – Так вот, дорогой, или я немедленно получу свои деньги, или иду в полицию! Так и знай, и можешь передать своим дружкам с улицы Сен-Сабин…
– Тише! – зашикал на нее вислоусый. – Ты пойми – мы не можем заплатить тебе, пока наш человек не вернулся! Сама посуди…
– Как я могу тебе верить? – проговорила Лизавета Ивановна, все же понизив голос. – И как, интересно, я узнаю, когда вернется этот ваш человек?
– Ладно, слушай! – Усатый тип придвинулся к ней ближе. – На улице Курсель, прямо напротив дома твоей графини, есть антикварный магазин. В витрине этого магазина стоит китайская ваза – ты ее сразу узнаешь, на ней изображен красный дракон. Так вот, когда эта ваза исчезнет из витрины – это знак, что наш человек вернулся из России. На следующий день после того, как исчезнет ваза, мои друзья встречаются в ресторанчике «Нормандская мельница» возле Лионского вокзала. Приходи туда – и получишь свои деньги!
– «Нормандская мельница»? – переспросила Лизавета Ивановна. – Смотри же, если ты меня обманул – я пойду в полицию!
– Ну что ты, Лиза?! – Унылое усатое лицо расплылось в фальшивой улыбке. – Как я могу тебя обмануть? Ведь мы с тобой выросли вместе! Мы почти родные!
– Мы с тобой вовсе не родные! – прошипела Лизавета Ивановна. – Ты едва не женился на мне, но передумал, и в результате я живу в компаньонках у старой стервы-графини!
– Ну ты же знаешь, Лиза, я не получил теткиного наследства… – заныл вислоусый. – Куда мне было жениться? У меня не было ни гроша, одни долги…
– А отцовское состояние ты проиграл!
– Ну, Лизанька, кто старое помянет – тому глаз вон! Выпей со мной перно…
– А кто забудет – тому два! – оборвала его Лизавета Ивановна, поднимаясь из-за стола. – А эту дрянь я не пью и тебе не советую! И помни: не пытайся меня надуть!
С этими словами она вышла из кафе.
Вислоусый торопливо допил перно и подозвал гарсона, чтобы заказать еще рюмку.
В ожидании выпивки он барабанил пальцами по столу, вполголоса бормоча:
– Сама виновата, старая дура! Сама виновата…
А старый француз, который сидел за соседним столиком над нетронутой рюмкой кальвадоса, проводив взглядом Лизавету Ивановну, поднялся, положил на стол деньги и неторопливо вышел на улицу. Остановив проезжающий фиакр, он взобрался в коляску и откинулся на подушки. Назвав извозчику адрес, осторожно снял седой парик, накладные усы, вынул изо рта ватные шарики, неузнаваемо изменившие его лицо. Теперь это был весьма приличный господин средних лет, возможно, англичанин.