— любая еда тут же разворачивалась в желудке и совершала обратное путешествие к горлу и наружу. Одним из самых ранних воспоминаний было воспоминание о стащенной из бакалейной лавки морковке. Алекс ел её как заведенный, как кролик Багз Банни
(прим.: персонаж американских мультиков), наслаждаясь её сладостью, странным растительным привкусом и удивительным хрустом.
Да уж, начиналось всё действительно весело. Но спустя несколько часов мучительных страданий Алекса вырвало в темном переулке, подальше от насмешливых глаз его братьев. Потому что делать вид, что ты человек, было даже сложнее, чем притворяться девочкой. Этим он тоже иногда занимался. Впрочем, очень редко.
Когда он был совсем ещё мал.
Алекс заглянул в набитый старыми приправами и низкокалорийным йогуртом холодильник Хелены. Несколько яиц и молоко сомнительной свежести. В морозилке была стопка упаковок рыбного филе и несколько начатых брикетов мороженого. Ещё нашел пару-тройку пакетов с основными блюдами и специи в буфете, датировавшиеся примерно серединой восьмидесятых.
Насколько ему удалось унюхать из подвала, диета Хелены состояла всецело из мороженого, пиццы и красного вина, а теперь по всему, что он увидел в её кухне, Алекс понял, что в своих предположениях не слишком далеко ушел от действительности.
Он замер, чтобы определить, чем занимается Хелена. Она спала и видела сны. Её сны были беспокойными и, возможно, даже странными, но, по крайней мере, у девушки не было кошмаров из-за самого Алекса. Он нашел запылившийся экземпляр кулинарной книги Бетти Крокер[39] над кухонной плитой и решил приготовить девушке завтрак.
Хелена проснулась от запаха еды. Он напомнил ей детство, те неспешно начинавшиеся воскресные утра, когда её родители оставались в своих домашних халатах, делили пополам газету и наливали друг другу бесконечные чашки кофе, пока Хелена читала комиксы.
Она так сильно по ним скучала. Иногда она просыпалась с мыслью, что родители всё ещё были живы, и что она могла позвонить им и пересказать понравившийся накануне фильм, или сделать ещё какую-нибудь подобную глупость.
До её носа донесся аромат кофе, такой яркий и насыщенный, что она почти смогла его увидеть, как в мультиках. И он ей не почудился. Внизу действительно готовилось кофе. Но кто же его готовил?
Молниеносно вскочив с кровати, девушка посмотрела на часы. Было шесть тридцать утра. Солнце взошло. Так всё-таки кто же, чёрт подери, готовил?
Она набросила халат и вбежала в кухню. Там пахло восхитительно. Конечно, не фантастически восхитительно, но, как минимум, просто великолепно. Как в воспоминаниях о её родителях. Кофейник был полон. Кто-то поставил на стойку один прибор с подставкой, салфеткой и всем необходимым. Рядом с тарелкой стояла бутылка с сиропом и масленка. К дверце включенной на разогрев духовки был приклеен стикер. Надпись на нем была сделана отчетливым почти печатным почерком, похожим на шрифт архитекторских чертежей, и вопрошала: «Лучше, чем лось?». В духовке девушка нашла горку восхитительных блинчиков и прикрытую крышкой тарелку с яичницей-болтуньей.