— Что сам?
— Я все обдумал. Уеду подальше. В Якутию. На Дальний Восток. Буду работать кем смогу. Не найдут.
— Не продолжайте, — перебил его “беркут”. — Все это ребячество. Глупо. Вы забываете, Стус, что живете в середине двадцатого века.
— Но люди убегают из лагерей, из тюрем. Без документов. Как-то устраиваются…
— Вы не имеете права на мою помощь, Стус. Для вас светили люстры концертных залов, вам дарили цветы… Но в это время я, заточенный в этом подземелье, был властелином вашей души. У вас нет будущего, Стус.
“Беркут” встал и отошел в угол комнаты.
— Дайте мне хотя бы костюм и обувь. Часть задания я все-таки выполнил.
“Беркут” беспощадно усмехнулся:
— Нет, не выполнили. Мало того, провалили! Вас ищут, и когда-нибудь все же найдут. И тогда погибнем мы оба. У вас нет будущего, Стус. Нет! Неужели вы не поняли? Я вынес приговор и приведу его в исполнение…
С этими словами “беркут” вынул из кармана пистолет.
— Встаньте, Стус.
Стус покорно встал.
Рука “беркута” медленно поднималась вверх. И в тот миг, когда “беркут” нажал на курок, какая-то неведомая сила подтолкнула Стуса, он отпрыгнул в сторону, наотмашь ударил рукой лампу. “Беркут” выстрелил еще раз. Уже падая, Стус увидел пламя, взметнувшееся вверх, и “беркута”, накрывавшего огонь ватным одеялом.
Стус, воспользовавшись замешательством, схватил табуретку и со всего размаху ударил ползающего по полу “беркута”. Потом еще и еще. И рухнул рядом, потеряв сознание.
Очнулся Стус в кромешной темноте. В нос ударил удушливый запах керосина и горелых тряпок. Перед глазами плыли разноцветные круги. При каждом вздохе в груди булькало и шипело с каким-то тягучим посвистом. Весь левый бок был мокрым и липким. Стус перевернулся со спины на правый бок, и изо рта полилась кровь. Он понял, что пуля пробила легкое.
Стус приподнялся и сел. Рука неожиданно нащупала на полу фонарик. Вздрагивающий луч уперся в тело “беркута”. Его цепкие пальцы крепко сжимали окровавленный седой парик с прикрепленными к нему усами и бородой. На закрытые глаза упали черные с проседью волосы. Хищный нос еще больше заострился. Лицо было гладко выбрито…
— О, двуликий дьявол! — шептал Стус, ощупывая лежащее перед ним тело. “Беркут” был мертв.
Напрягая все свои силы, Стус поднялся на ноги. Петляющей походкой подошел к двери, потянул на себя. Но дверь не поддавалась. Он в отчаянии оглянулся вокруг и увидел вторую дверь в противоположной стене. Он вспомнил, что за этой дверью — потайной ход, который должен вывести в склеп в центральной части кладбища. Из любого склепа есть выход!