– Все не совсем так, Сережа. Чечены мне не только деньги показали, но и стволы. А Сонечка без меня на зоне пропадет, у нее ведь диабет. Кто ей инсулин возить будет, если меня не станет?
Сергей дошел до начала лестничного пролета и остановился. Оглянулся через плечо. Вздохнул. В полумраке подъезда Сенкевич выглядел состарившимся, осунувшимся, даже его знаменитая лысина потускнела.
– Ты им хоть мой адрес не назвал? – спросил он.
– Нет! Я сказал, что никто точно не знает, где ты живешь. Они поверили и ушли. Но… – Сенкевич помялся. – Но я так думаю, что тебе пока что лучше в переходе не появляться. Ни завтра, ни послезавтра…
– Тебе тоже, – сказал Сергей после недолгого размышления. – Потому что, не дождавшись меня, чехи опять подкатятся к тебе, и тогда тебе придется сказать правду. – Он посмотрел Сенкевичу в глаза и бесстрастно закончил: – А мне придется тебя убить.
– Но где же мне тогда работать? – воскликнул Сенкевич.
– Понятия не имею. Выбери себе новое место и постарайся там больше не гадить. Иначе так и будешь болтаться по жизни, как дерьмо в проруби.
– Ладно. – Сенкевич обреченно махнул рукой. – Все равно с наркотой пора завязывать, пока не поздно. Вот и повод подвернулся. – Он попытался улыбнуться.
Сергей хмыкнул:
– Сейчас ты смотришь на меня и думаешь: «А не шепнуть ли завтра чехам ледневский адресок? Они по-быстрому с Серегой разберутся, вот и не станет у меня проблем»… – Заметив страстное желание Сенкевича возразить, он предостерегающе поднял руку: – Погоди, не надо ничего говорить. Смотри сюда. – В полумраке подъезда возник матово поблескивающий «вальтер». – Денег, как некоторые, я тебе предлагать не стану, – предупредил Сергей. – Пугать лишний раз тоже не буду. Просто хорошенько запомни эту штуковину, потому что во время следующей нашей встречи ты ее даже не успеешь заметить.
– Ты очень изменился, Сережа, – печально пробормотал Сенкевич. Подобно всем предателям, он свято мнил себя невинной овечкой.
– Я не изменился. Я просто опять стал самим собой, – возразил Сергей.
– Тебе приходилось убивать?
– Это не самое страшное, чему мне пришлось научиться, чтобы выжить.
Сенкевич покачал головой:
– Беда тех, кто носит оружие, состоит в том, что в них стреляют еще чаще, чем они сами.
– Лишь бы на осине не удавиться от позора, – заметил Сергей, прежде чем повернуться к бывшему товарищу спиной и начать подъем по ступеням.
Его подмывало сказать Сенкевичу напоследок что-нибудь ободряющее, но вместо этого он только покрепче сцепил зубы. Как только ты прощаешь измену, тебя предают снова. Так стоит ли поощрять все новых и новых Иуд своими кроткими лобызаниями?