Прокурор, насупившись, смотрел, как он читает, потом спросил:
— Ну, теперь удовлетворены?
— Вы уж не наказывайте Алексеева, Арсений Николаевич, — сказал адвокат. — В самом деле, ведь я повинен в затягивании следствия.
Прокурор развел руками:
— Николай Павлович, от вас ли слышу? Закон есть закон.
— Дело уже у вас? — спросил адвокат.
— Да.
— И что же вы о нем думаете?
— Темное дельце.
Они перебрасывались вопросами и ответами, словно прощупывали друг друга и разминались перед схваткой.
Итак, дело закончено и передано прокурору. И теперь он должен решить: обоснованно ли предъявленное обвинение и можно ли передать дело в суд или необходимо провести дополнительное следствие.
Мог прокурор и прекратить дело, не найдя в нем состава преступления и признав Голубничего невиновным. Но Арсеньев знал, что Живко не пойдет на это. Дело оказалось ведь действительно запутанным. Пусть в нем разбирается суд.
А теперь ещё, с появлением статьи в газете, возникла для прокурора новая психологическая сложность: к делу привлекли всеобщее внимание.
Так что в решениях Живко Арсеньев не сомневался и пришел сюда не для того, чтобы спорить с ним или убеждать в невиновности Голубничего. И прокурор это тоже прекрасно понимал. Он поглядывал на адвоката сердитыми глазами из-под густых черных бровей, догадываясь, что тот сейчас начнет говорить о статье в молодежной газете.
Однако, посмотрев на Живко, адвокат вдруг подумал, что этот разговор будет совершенно бесполезным, поскольку материал о деле Голубничего мог попасть в газету только с ведома прокуратуры и обращаться теперь сюда с жалобой нет смысла. Надо подождать суда.
Пауза затянулась надолго, и в конце концов Живко сам заговорил о злополучной статье:
— Глупо получилось с газетой. Я уже сам звонил в редакцию... Уезжал я в Москву на три дня, а тут попросили, понимаете, дать им информацию поинтереснее, рассказать о каком-нибудь любопытном деле. Мои помощнички, не подумав, и дали дело капитана Голубничего. А в газете вон как расписали... Неудобно получилось.
Слышать от прокурора такие покаянные признания Николаю Павловичу приходилось нечасто. Он сухо ответил:
— Я буду настаивать в суде на вынесении частного определения по этому безобразному случаю.
Прокурор вздохнул и вдруг предложил:
— Бросайте вы свое адвокатство, Николай Павлович, да возвращайтесь на следственную работу. Вот так не хватает хороших работников, всё молодежь, новенькие. Я бы вас сразу старшим следователем назначил, а?
Арсеньев недоумевающе посмотрел на него и ответил:
— Спасибо. Но мне кажется, в адвокатуре я больше пользы приношу.