— Человек, Который Сомневается? — спросил прокурор иронически.
— Вот именно, — кивнул Арсеньев.
— Напрасно. Будь у меня побольше толковых следователей — и защитникам хлопот поубавилось бы.
Арсеньев уже хотел встать и попрощаться, как вдруг прокурор сказал:
— Хочу с вами посоветоваться, Николай Павлович. А что, если я прекращу это дело?
Арсеньев даже не сразу понял и переспросил:
— Какое дело?
— Ну, это... Дело Голубничего.
— За недостатком улик?
— «Вот именно», как вы любите говорить. Дело слжное, во многом темное. А провести дополнительное следствие уже невозможно. Улики против Голубничего солидные, но ведь косвенные, непрямые. Вы их, конечно, станете оспаривать на суде...
Закон требует, чтобы суд, прокурор, следователь оценивали доказательства по внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном и объективном рассмотрении всех обстоятельств дела в их совокупности... И Арсеньев понял, что у Живко такого убеждения нет. Значит, он лучше разобрался в деле, чем следователь. Согласиться с ним?
— Мы будем возражать и настаивать на судебном разбирательстве, — сказал Арсеньев. — Особенно после появления этой статьи. Вы не хуже меня знаете: каждый привлеченный к суду или даже просто подозреваемый уже обижен, травмирован, иногда на всю жизнь. Голубничий публично обвинен. И он должен быть так же публично признан невиновным и оправдан. Только так, и не иначе. Я, правда, не знаю, как он отнесется к вашему неожиданному намерению, но, думаю, уговорю его непременно требовать открытого судебного разбирательства.
Прокурор внимательно выслушал Арсеньева и сказал:
— Какой вы всё-таки неожиданный человек, Николай Павлович! С вами не соскучишься, честное слово.
Голубничий не сразу понял, чего добивается адвокат.
— Но ведь прокурор сам хочет прекратить эту волынку — значит, разобрался, что я ни в чем не виноват? — недоумевал он, исподлобья недоверчиво поглядывая на адвоката. — А вы хотите, чтобы я позорился на суде. Что-то мне непонятно.
Арсеньев ничего не говорил ему о злополучной статье, чтобы не расстраивать Голубничего, а поэтому ему было нелегко убедить капитана, что поступить следует именно так, как он ему советует.
— Понимаете, какое дело, Сергей Андреевич, как бы вам получше объяснить все тонкости... Можно прекратить дело «при недоказанности участия обвиняемого в совершении преступления...» — так сформулировано в статьях двести восьмой и триста девятой Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации. Вот, пожалуйста, посмотрите сами, — он протянул ему томик в темно-синем переплете. — Юристы давно поднимают вопрос, что формулировка эта не самая удачная. Она дает повод всё-таки сомневаться в действительной невиновности человека, понимаете? Каждый волен подумать: может, участие в совершении преступления не доказано лишь потому, что улик мало собрали, а человек всё-таки виноват, только доказать это не удается...