«8.40. Завтрак...»
Стакан крепчайшего чая, яйцо всмятку, кусок белого хлеба с маслом. Как тогда. Даже стакан тот же самый. Только теперь Старик молится перед едой. И чай иногда успевает остыть.
«9.30. Совещание у наркомвоенмора...»
Что ж. Точность – вежливость королей. И народных комиссаров. Старик еще не встал из-за стола, когда по подоконнику вельможно зацокало снаружи. Будто пошел дождь, да не простой, а юбилейный, основательный такой дождь...
Старик подходит к окну, прихватив кусок хлеба. Так и есть, вышагивает Голубиный Нарком туда и обратно, то ли думу думает, то ли страх наводит на окрестности. И уж никак не за хлебом он сюда прилетел. Еще чего! Если и поклюет малость, то в задумчивости, как бы и не заметив...
Говорить им не о чем. Как и прежде. Но дело общее – выжить. Как и прежде.
12.00. Выезд на Объект..."
Старик отходит от окна, сражается с пальто и не без труда побеждает. С обувью и шляпой дело обстоит проще. Он выходит из дома, с тоской смотрит на то место, где раньше стояла блестящая «эмка», и идет к троллейбусной остановке. Объектом на сегодня станет зоопарк.
Он знает, что найдет там всех былых соратников. То есть абсолютно всех. Голых, покрытых только дурно пахнущей шерстью или перьями. Мундиры истлели, орденами и погонами торгуют с лотка. Да и сами они разбрелись, кто – в стену, кто – в застенок. Только образы, рассаженные Временем по клеткам, мечутся беспокойно, будто чуют, как чужая память разглядывает их в упор.
Стервятник с тех пор ничуть не изменился. Глядит орлом, а присмотришься – ворона вороной. Замахнешься палкой – каркнет и улетит. От Медведя никогда не знаешь, чего ждать. Слишком добродушный, чтобы в это поверить. Морж туповат, но крепок, надежен. Жираф – не от мира сего. Только тем и спасся, что вовремя под седло ушел – в кавалерию. Оно и правильно. Лучше быть живой лошадью, чем дохлым жирафом. И Стервятник рядом кружил, чуял.
В одной из клеток Старик находит себя самого. Зябко поеживается, проходит мимо... Зверь смотрит ему вслед не мигая. Потом возвращается к куску мяса и спокойно, не спеша, рвет его на части...
Старик тем временем садится на скамейку, задвигаясь поглубже, как ящик письменного стола. Он прикрывает глаза и опускает голову. Пора вздремнуть. Как хорошо, что еще не похолодало по-зимнему...
«20.00. Встреча с Ли...»
Ли – это сокращение от ее имени. Странное, придающее всей их истории оттенок удивления и неуверенности.
– Привет, Ли (привет ли?...).
– Я позвоню, Ли (позвоню ли?...).
– Я люблю тебя, Ли... (люблю ли?...).
Старик стоит у окна. Он давно вернулся «с Объекта», пообедал и прочел газеты. Подержал в руках старые предметы, поговорил с ними. Потом выключил свет и подошел к окну. Близилось время первой и единственной за день папиросы. Больше одной не позволяло сердце, меньше не позволяла память.