— Позвольте устроить вас поудобнее, мадам. Произносила эти слова женщина, оставшаяся в комнате, руки ее начали действовать: обмыли тело роженицы, сменили сорочку, вынули лежавший под ней дополнительный матрас. Пен сейчас хотелось одного: чтобы рядом с ней была мать. Родная мать. Это почти детское желание переполняло ее всю. Мать была на пути сюда, она ехала в Хай‑Уиком из Маллори‑Холла в графстве Дербишир — неблизкое расстояние, — чтобы поспеть к началу родов. Но кто же мог знать, что роды начнутся раньше и леди Кендал не успеет к ним, а возле дочери окажутся сухая, равнодушная свекровь и какие‑то незнакомые женщины, которых та наняла.
И все было напрасным! Все мучения, все страшные часы, пережитые ею.
Но ведь она слышала детский крик! Слышала… Это было наяву. Ребенок родился живым!
Пен открыла глаза, твердым взглядом посмотрела на женщину, ухаживающую за пей.
— Я хочу видеть мое дитя, — твердо сказала она, отстраняя чашку с теплым вином, которую та поднесла к ее губам, и уже тише добавила:
— Хочу видеть его тело.
— Мадам, он был сразу же похоронен, — отвечала женщина. — При такой жаре нельзя держать тело на открытом воздухе.
С этими словами она поспешила к окну, отдернула тяжелые бархатные портьеры, и лучи немилосердного полуденного солнца ворвались в душную комнату.
Такой жары, как в последние недели беременности Пен, здесь не знавали давно. В самом деле, погребение при подобной погоде нужно совершать как можно скорее.
Пен вытянулась на своем ложе, зажмурила глаза. Но вновь открыла их, как только услышала, что кто‑то резко дернул дверь и тяжелой поступью приблизился к постели.
Перед ней стоял Майлз Брайанстон, младший брат ее умершего мужа. Недобрые, как у матери, холодные карие глаза рассматривали ее с нескрываемым удовлетворением.
— Сестрица, — проговорил он, — сожалею, что на тебя обрушились все эти напасти. Прими мои соболезнования.
— Порой чужие несчастья приносят удачу другим, — к ее собственному удивлению, вырвалась у нее насмешливая фраза.
В самом деле, этот краснолицый, крепко скроенный, могучий, как бык, тугодум стал новым графом Брайанстоном. Ох, до чего же он не похож на ее мужа, своего старшего брата! Филипп был худощав и строен, быстр в движениях, но, увы, хрупкого здоровья. Мечтатель, поэт, музыкант. Всего этого не было и нет в младшем брате.
А главное — Пен так любила мужа!..
Она отвернула голову, чтобы не видеть самодовольную физиономию деверя.
И все же она недавно слышала крик своего младенца! Его зов…
Лондон, декабрь 1552 года
— То, что я предлагаю, дорогой мой, своего рода тонкость, — говорил Антуан де Ноэль. — И замысел мой может показаться вам несколько усложненным. — Он замолчал, чтобы поднести ко рту серебряный кубок. Нахмурившись, отпил, удовлетворенно кивнул, жестом предложил собеседнику также отведать вина. Дождавшись благоприятной реакции гостя, последовавшего его предложению, продолжил: