— В другой раз. — На губах Джека-Джона-Джима зазмеилась улыбка. — А теперь достаньте из кармана тот предмет и бросьте его мне. Спокойно, не торопясь, не… За его спиной в сгущавшихся сумерках мелькнула чья-то тень, раздался глухой удар, мормоныш вскрикнул, покачнулся и осел на землю. Вслед за его воплем — а может, и раньше — я услышал боевой клич, с каким ирокезы снимают скальпы с бледнолицых; потом на фоне кустов смородины обрисовалась фигурка Дарьи. Это была она, моя птичка… но в каком виде! Волосы растрепаны, щеки в саже, брови грозно сведены, губы стиснуты, глаза горят боевым задором, а в руках — поднятая к небу кочерга! Словом, валькирия, Рыжая Соня! Кочергой она и приложила мормоныша, действуя в точности так, как советовал своим ученикам Мартьянов: выскочить внезапно из-за угла и бить на поражение. Мы стояли над телом поверженного врага и молча глядели друг на друга. Глаза у Дарьи были совершенно круглыми.
Я первым нарушил молчание:
— Знаешь, милая, есть у меня один знакомый, любитель поэзии… кстати, Пашин шеф… Так вот, ему бы на ум пришли сейчас такие строки… — Подражая Мартьянову, я устремил взор в небеса, где уже загорались первые звезды, и с выражением произнес:
— Он мертвым пал. Моей рукой водила дикая отвага. Ты не заштопаешь иглой прореху, сделанную шпагой.
Моя принцесса ойкнула и опустила кочергу.
— Димочка, родной мой… неужели я его?.. Что же будет?.. Я ведь видела, как он тебе пистолетом грозит… Гангстер какой-то… И я его… я… Может, доктора вызвать?
Пришлось наклониться и пощупать пульс на шее Джека-Джона-Джима. Пульс еще бился.
— Живой! — успокоил я Дарью. — Крысы, они живучие, им доктора не нужны. Сейчас я его куда-нибудь утащу, а ты успокойся и в дом иди. Может, он на машине приехал… Пусть в ней и убирается. Хоть к доктору, хоть к дьяволу.
Дарья заметно приободрилась:
— А кто он такой, Димочка? Ты его знаешь?
Я пожал плечами, поднял пистолет с глушителем, взвесил его на ладони и сунул за пояс.
— Первый раз вижу, счастье мое. Жулик какой-то… а может, шутник… Пистолет-то у него, кстати, пластмассовый, игрушечный. Понимаешь, местность тут у нас глухая, леса дремучие, а он мимо шел, увидел беззащитного мужчину, вытащил пушку-игрушку и говорит: выворачивай карман! Кошелек или жизнь! Не рассчитал, поганец, что я под защитой амазонок.
— Амазонки! — уточнила Дарья и, гордо задрав нос, удалилась на веранду. Силы во мне так и играли — я с легкостью вскинул мормоныша на плечо. Он застонал и приоткрыл один глаз.
— Что… ох!.. Что это б-было?
— Пизанская башня.
— К-какая б-башня?