– Вот, – сказал Максим. – Получайте.
– Расчехлить, – распорядился Глеб Степанович.
Ребята бестолково засуетились вокруг катера, не зная, с какой стороны к нему подступиться.
– Действуй, Андрей, – сказал штурман. – Боцманом будешь.
Патрульный взглянул на штурмана:
– Есть, расчехлить катер!
Андрей расставил ребят по местам, показал, как снимать шнуровку.
От нагретой солнцем парусины струился запах морских просторов и дальних странствий. По мере того как снимали тяжелый чехол, открывалось все великолепие морского судна: тускло поблескивали медью уключины, вырезанные в бортах, гладкие дубовые скамейки – банки, уложенные на них вдоль бортов, тяжелые длинные весла, мачты, свернутые паруса.
Не дождавшись, пока уберут снятый чехол, Карпа забрался в катер, улегся было на банку, но тотчас вскочил на колени, положил шею в медную уключину*, высунул голову наружу. Потом страшно выпучил глаза, скособочил рот и прохрипел в лицо Андрею:
____________________
* Уключины выполнялись в виде вырезов в бортах и были отделаны латунью.
– Агамалиоглы, гроза южных морей!
Патрульный отпрянул в сторону, но, спохватившись, взмахнул рукой и легонько секанул Карпу по шее.
– За нарушение корабельной дисциплины наказуешься усечением головы. Живо вылезай! Будем поворачивать шлюпбалки и выносить катер за борт. Становись к носовой!
Карпа перескочил через борт катера.
– Есть стать к носовой! – лихо отрапортовал он.
– Ну, артисты, – усмехнулся Максим, переглянувшись с Глебом Степановичем. – А боцман у тебя ничего, видно, что нюхал море.
– С восьми лет с отцом на паруснике ходил, – пояснил скаут-мастер, глядя, как ребята сосредоточенно разворачивают тяжелые шлюпбалки.
Никита с Ленькой стояли на кормовых талях, и Никита то подтягивал, то отпускал конец веревки по командам Андрея. Он с удивлением наблюдал, как послушно поднялся огромный катер с кильблоков. Сначала нос, а потом и корма вышли за борт, и белоснежный корпус повис над водой.
Андрей ловко забрался на катер и, повозившись на носу, перекинул на палубу конец веревки, потом взялся за носовые тали, на которых висел катер, и вопросительно взглянул на Глеба Степановича. Тот крикнул:
– Спускаем. Я здесь, наверху, а ты на талях. Кого на кормовые поставишь?
Андрей взглянул на Никиту:
– Залезай сюда!
Никита подтянулся на руках, перевалился через борт, стал на корме и, подражая Андрею, ухватился за тали.
– Потравливай! – скомандовал штурман.
Корпус катера слегка дрогнул и начал медленно опускаться. Вот он поравнялся с палубой броненосца, спустился ниже, и медленно поползла вверх серо-ржавая стена. Негромко хлюпнув, катер коснулся воды. Веревки, за которые держался Никита, ослабли.