Няня и дети стали прислушиваться. Володя покраснел.
— Верьте, Верочка, ничего. А ты чего уставился, студент? — напустился он на мальчика.
Вера почувствовала что-то холодное, необыкновенное в его голосе.
— Володя, а можно на палубу? — спросила она.
— Самое лучшее — будьте на палубе побольше.
— Почему, почему? — торопливо спросила Вера.
— Так… Свежий воздух.
Когда он ушел, у Веры осталось смутное беспокойство. Но вскоре оно забылось.
Сам кок принес в каюту вкусный завтрак, а Григоренко прислал детям шоколад. Заходил к ним и Володя. Он притащил кучу марципанов, водил детей на мостик. Два раза Вера видела, как он с матросами возился у шлюпок. Хлопот у Володи становилось, видимо, все больше; и он стал реже заглядывать в их каюту.
Первый день прошел отменно. Не чувствуя никаких лишений и беспокойства, Вера уже стала забывать тревожное предупреждение Володи.
На следующий день утром, после завтрака, Вера с детьми собралась на мостик. Взобравшись по трапу и, подходя к рубке, Вера увидела, как Григоренко размахивал руками, а Володя стоял у руля, потупив голову. Она поняла, что у них что-то случилось, и тихо, стараясь не обратить на себя внимания, спустилась вниз.
Вера угадала. На утренней вахте у Володи произошла стычка с капитаном. Володя, много раз читавший рукопись Полковского, хорошо изучил ее и теперь устанавливал необычный путь пароходу. Сначала он предупреждал всех лоцманов, чтобы держались его курса, но после того как Григоренко два раза отменил его распоряжения, он отклонялся от обычного курса только на своей вахте. Григоренко подстерегал Володю, желая уличить в ослушании. Минут двадцать спустя после начала вахты капитан вошел на мостик, подозрительно посмотрел на Володю, потом взглянул на компас.
— Вы зачем отклоняетесь от обычного курса? — спросил Григоренко.
Володя замялся, облизнул губы, потом смело посмотрел в лицо капитана, сделавшееся сердитым, багровым, и ответил:
— Я уже говорил. Чтобы избежать встречи с подводными лодками противника. У Полковского в лоции указан этот…
— Что вы мне тычете: Полковский, Полковский! Я здесь капитан, а не Полковский! — крикнул Григоренко, размахивая руками и не замечая Веры, появившейся в этот момент возле дверей рубки. «К сожалению, так», — подумал Володя, но промолчал: Григоренко совсем побагровел и едва сдерживался. Заметив, что рулевой и штурманский ученик с любопытством смотрят на них, Григоренко уже тише сказал:
— После вахты зайдите ко мне.
Восстановив прежний курс, он ушел.
Сдав вахту, Володя направился к Григоренко. В его роскошной каюте было свежо. В иллюминаторы врывалось солнце. Старик сидел в кресле, опустив голову и глубоко задумавшись.