Антон даже не закусывал. Во всяком случае, он не помнил, чтобы что-нибудь ел.
Давление в низу живота сделалось настолько невыносимым, что ему срочно понадобилось выйти во двор.
Пробираясь по трактиру, он заметил, что караванщики перемешались с девицами, вовсю шаря по колышущимся грудям, а кое-кто уже и подола стал заворачивать.
Он вышел во двор и стоял у забора, нашаривая непослушными пальцами ширинку, когда один из коней обходительно запалил фару. Антон, оглянувшись, увидел, что это, конечно же, Иван, и во лбу у него горит надпись:
— ЛЕЙ В ОДНО МОРЕ.
— Я вот тебе сейчас покажу море! — Пригрозил он, хотя в его состоянии угрозы выглядели смешно.
Неожиданно, он увидел, что в стойле кто-то возится.
— Эй, — крикнул он. — Куда вы это наших лошадей уводите?
Он хотел подойти поближе, но ноги даже не шелохнулись. Это ж надо так надраться.
Он недоумевал, почему двигательный агрегат совершенно не реагирует на тестовую программу.
— Свои это, — раздался тихий голос.
Он пригляделся, для верности уперевшись в забор рукой.
Из темноты появились Кай и Инга, уже сидевшие на конях.
— Вы куда? — Удивился Антон.
— Колдуну не можется, видно лишку выпил. Просил на воле заночеваться.
Он заметил и третьего коня с неловко завалившимся кулем.
— Что это с ним? — Начиная подозревать недоброе, спросил Антон. — Что-то вы не то говорите, други моя.
У него возникло предчувствие, что если он попытается их остановить, его убьют, не раздумывая и не откладывая в долгий ящик. Тем более, при его состоянии это уже и не такая невозможная вещь.
Чем же его напоили, подумал он вновь.
— А ну стой, — он решительно толкнулся рукой от забора, но тот вдруг сам толкнул его, да так сильно, что он единственно не упал, что приперся к нему спиной. — Стой, говорю!
Он шагнул следом, качаясь и задевая одеревеневшими ногами землю, и догнал бы их, чем бы это ему не грозило, но был остановлен требовательной женской ручкой.
— Куда ты, дорогой?
Это была давешняя красавица, жаркая, распаленная, как только что из бани.
— Дай-ка я тебе помогу, — она упала на колени, сноровисто раздернула ширинку. — Ишь, какой шустрый, как выпрыгивает.
Он сразу забыл о конях и колдуне. Существовала только невыносимая сладкая мука желания. Он рывком поднял ей, горячо поцеловал. Она была податливая, жарко прижималась всем телом, продолжая при этом быстро ласкать его маленькими цепкими ладошками.
Он развел ей ворот, брал в руки ее мягкие упругие груди.
— Я должен видеть тебя голой, — прошептал он. — Пойдем в дом.
Он повел ее или она — было непонятно, желание выплескивалось из них в равной мере. В трактире никто не обратил внимания на них и на его расстегнутые брюки, многие, если не все, были в таком же положении.