— Но все же направил ее ко мне ты!
— Да, но вышло это случайно… Я правду говорю! Она пришла, спросила… Ну, я и объяснил.
— Объяснил, что я водить не умею, что машина стоит без дела…
Я достал папиросу, размял ее медленно. И закурил. И все это время Петр лежал молча и настороженно следя за мною.
— В общем так. Машина теперь долго будет стоять без дела. Она испорчена, и ты не вздумай ее чинить! Я почему это говорю? Меня переводят в другое место, и ты опять остаешься здесь за директора.
— Куда ж ты?
— В областную газету. Так что отныне я много буду ездить. Сюда тоже еще заверну. И не раз! Имей это в виду.
И я посмотрел на Петра жестко, пристально, ломая глазами его взгляд.
— Когда-то давно ты меня выручил, и вот теперь я говорю с тобой по-хорошему…
— Ничего себе по-хорошему! Ты же грозишь.
— Нет, предупреждаю… Есть такая притча: „Люблю блатную жизнь, но воровать боюсь"… Знаешь? Она адресована прямо к тебе. Ты ведь как живешь? Как шакал. Хитришь, суетишься, подбираешь чужие крохи… Так вот, кончай! Опомнись! И учти: если я узнаю, что машина починена и снова ходит, я тебя, Петька, не пощажу.
— Но как же все-таки, — несмело проговорил он, — как же без машины? — И он хотел по старой привычке подмигнуть, но лицо его ослабло и получилась жалкая гримаса. — Ведь это же — техника… цивилизация…
— Вспомни свой туалет! В здешних местах цивилизация — ненужная роскошь… От нее одни только неприятности.
* * *
Окна клуба ярко светились: были зажжены все лампы. И вопила радиола, включенная на полную мощность. И шаркали, раскачивались, вращались танцующие пары…
Был воскресный традиционный танцевальный вечер — последний мой вечер в этом селе.
В последний раз проходил я по клубной зале, в последний раз глядел на кружащуюся эту толпу. С момента моего приезда сюда прошло ровно полгода. И я как-то незаметно привык к этому месту и к этим людям. Близко я ни с кем так и не сошелся здесь, но имел уже много добрых знакомых. И сейчас здоровался, а в сущности, прощался с ними. Но, пробираясь сквозь толпу, я спешил и нигде не задерживался, не застревал; я искал компанию подростков.
И нашел ее в прихожей у вешалки. Подростки — их было пятеро — стояли там, сгрудившись, куря и поплевывая. И вид у них был какой-то развязный и одновременно унылый.
— Вы чего тут скучаете? — сказал я. — Шли бы в зал…
— А чего мы там не видели? — презрительно усмехнулся один из них — вихрастый и прыщеватый.
И другой добавил:
— У нас свои дела.
— Ладно, — сказал я. — Кстати, я к вам тоже по делу… И, оглядев их всех, спросил:
— Как мне увидеть Салова?