— Сюда нам не надо, мой господин, ибо ты — хвала Шебрет! — уже превзошел всю воинскую науку. Нам в тот проулок, что между винной лавкой Интаха Шестипалого и дворцом бар Фейдов из Линка.
Они свернули налево, в проулок. Солнце уже наполовину скрылось за винной лавкой, длинным кирпичным сооружением с галереей, где лежали на боку гигантские бочки. В этот час галерея была пуста — видно, Интах Шестипалый по мелочи не отоваривал, а отпускал продукцию оптом. В скором времени проулок вывел их на широкую площадь, полную народа, людей простого и благородного звания, купцов, мальчишек, нищих и важных старцев в темных тогах — не иначе как из сословия Ведающих Истину. Старцы, окруженные юными учениками, и нобили с женами и свитой слуг прохаживались по лавкам, которых вокруг площади было в изобилии, или двигались к высоким вратам храма Ирассы; торговцы вопили, зазывая покупателей, нищие клянчили подачку, вороватые мальчишки вьюнами шныряли в толпе, а прочий народ занимался полезным делом: кто зажигал масляные лампы на столбах, кто мел мостовую, кто разносил прохладительное, кто дежурил у портшезов и колясок, кто берег господ от попрошаек и воров. Площадь примыкала к восточной стене Оконто, местной обители мудрости, и прямо в эту стену был встроен храм богини удачи Ирассы, имевший подковообразную форму и обнесенный по фасаду квадратными колоннами. За храмом вдоль стены тянулись балаганы и увеселительные заведения, где можно было поглядеть на фокусников, акробатов и нагих танцовщиц. С трех других сторон стояли кабаки, ссудные конторы, лавки да дома свиданий, и было их превеликое множество — ведь Ирасса наделяла милостями всех ловцов удачи, торговцев, актеров, мастеров во всяком художестве и даже нищих с потаскушками.
— А вот и наш кабак, хозяин, — сказал Чос. — Видишь ворота рядом с лавкой? Те, на которых девка в одной юбчонке намалевана? Это он и есть. Заедем?
Но Одинцов глядел на лавку. Надпись над дверью извещала, что она принадлежит Пассабаламу из кинтанской страны Сайлор, торгующему благовониями, бальзамами и всевозможными редкостями. Как раз одна такая редкость была выставлена в открытой витрине: чучело зубастой здоровенной ящерицы с шестью ногами.
— Как ты думаешь, откуда этот зверь? — спросил Одинцов.
— О том лишь боги ведают, мой господин, — ответил Чос. — Но эта зверюга торчит тут для отвода глаз, и не иначе. А чем взаправду этот кинтанец торгует, так приворотным зельем и магическими амулетами. Небось хорошие взятки стражам дает, иначе гнил бы уже на рудниках.
Одинцов кивнул, припомнив, что волшебство и чародейство в империи под запретом. Еще раз покосившись на странную тварь, имевшую столько же ног, сколько у тархов, он въехал в ворота с изображением полунагой красотки. За ними был просторный двор с коновязью и скамьями для слуг, с цветными фонариками, подвешенными к шестам и забору, с дорожкой, выложенной камнем и обсаженной с двух сторон цветущими кустами. Фонарики уже горели, цветы упоительно пахли, и три дюжих молодца, подбежавших к гостю с поклонами, выглядели не хуже, чем вышибалы в дорогих московских кабаках. «Под юбкой шлюхи» и правда было заведением для избранных.