— Это невозможно! — грохнул кулаками по столу Адвиаг. — Чтобы свора грязнокровых плебеев решала судьбу императора! — вскочил он. — Холопам не дано определять поступки богоизбранного государя, наместника пресвятого в этом мире! Никто не смеет покушаться на божественное право императора!
Северцев рассмеялся.
— Однако богоизбранность Максимилиана и Филиппа не помешла вам искать для них киллера. Так почему же вы не хотите возблагодарить пресвятого за то, что он сделал правителем Бенолии и властелином вашей личной судьбы тупого садиста, а в преемники ему прочит столь же скудоумного маньяка? Тем более, что ваши собственные жертвоприношения на алтарь богоизбранности уже готовы — это Винсент Фенг и Ринайя Тиайлис.
Дронгер попятился, опрокинул стул.
— Это запрещённый приём, — сказал он. — Так дискуссии не ведут. — Дронгера била дрожь.
— А я с вами и не дискутирую. Вы пленитель, я пленник. Мы на войне, Адвиаг.
— И ваши удары сокрушительны, — тихо проговорил Пассер.
— Зато бесполезны, — покривил губы Северцев. — Мой вариант развития событий вы отвергли.
— Думаете, его примут ваши центристские вожди?
— Надеюсь на это. Однако если глава центристской партии и его Генеральный совет такой вариант отвергнут, а взамен не предложат ничего лучшего, продолжая настаивать исключительно на силовом решении проблемы, я из центристской партии уйду.
— Но ваша клятва… — пробормотал ошарашенный Пассер. — Вы ведь давали присягу!
— Да, вы правы, нарушение клятвы всегда и позорно, и бесчестно. Однако бывают случаи, когда соблюдением клятвы опозоришь и обесчестишь себя несоизмеримо больше, чем её нарушением. К тому же, если придерживаться буквы присяги, то и тогда я должен буду отказаться от центристов, поскольку клялся выполнять приказы, которые идут на пользу Бенолии, а не во вред. В условиях, когда излишек политического напряжения можно снять тихим дворцовым переворотом, а силовую революцию заменить бархатной, силовое решение проблемы становится преступлением.
— Зато гарантирует верховное положение вашей партии, — возразил Адвиаг.
— Я присягал служить народу Бенолии, а не собственным амбициями и, тем более, не властным устремлениям моих лидеров.
Адвиаг поднял стул, сел.
— Вы понимаете, что если эти слова услышат ваши вожди, то вам, по всей вероятности, будет вынесен смертный приговор как предателю?
— Не по всей вероятности, а точно вынесут, — усмехнулся Северцев.
— Но почему тогда вы связались с центристами? И так абсолютно верны им?
— Как видите, не абсолютно.
— Не понимаю. Почему?
— Потому что я верен присяге, которую давал по собственной воле и свободному выбору. Я клялся служить народу Бенолии.