Уж лучше бы он стыдил и попрекал. Это его благородство лишило меня сил сопротивляться.
— Я люблю его, — пропищала я чуть слышно.
Он возвёл глаза к небу, вернее, к потолку. Для него «любовь» была всего лишь сюжетом трагедии… да и фарса тоже. И я его понимала, потому что всю сознательную жизнь преспокойно прожила с таким же точно убеждением.
— Ты же не дура, — сказал он на этот раз почти нежно.
— Я люблю его, — повторила я упрямо.
В глубине его глаз вспыхнули белые злые огонёчки.
А ведь он ревнует, подумала я с удивлением. Он предъявляет на меня права — тот, кто всегда был для меня единственным мужчиной, облачённым властью. Он не злоупотреблял ею — но он ею обладал, он и мною обладал — хозяин… Он же отец. Он же и любовник. Есть-таки основания для ревности.
Он понял ход моих мыслей. Беззвучно ругнулся; отвернулся к стене:
— Ты… Зря. Я хочу, как лучше.
— И что мне делать? — спросила я устало.
— Не-делать, — он вздохнул. — Не ходи к нему. Хватит.
— Не могу, — сказала я виновато. И тут же подскочила — он грохнул кулаком по столу:
— Дура! Таки дура, как все…
Я втянула голову в плечи:
— Он… скоро уедет. Я…
— Как знаешь, — бросил он сухо. Встал и вышел, расплатившись по дороге со служанкой.
Я проводила его взглядом. Широкая дверь закрылась за широкой спиной, и смотреть оказалось не на кого — но я всё смотрела, пока сзади не кашлянули деликатно:
— Любезная Танталь…
Я обернулась. Рядом стоял длинный, как зимняя ночь, черноволосый, с сизым подбородком Хаар — так его звали, заправилу в труппе конкурентов-южан.
От неожиданности я лишилась дара речи. Хаар смотрел неотрывно, как змея; служанка споро приняла со стола пустую посуду. Предводитель южан присел, изящно забросив ногу на ногу.
Он был не стар — пожалуй, даже молод; из-под ворота куртки пробивались щёгольские кружева рубашки, а на пальце посверкивало сдвоенное золотое кольцо — у них, на юге, это символ богатства.
— Поссорились? — ласково спросил Хаар. Его большой рот, натянутый, как верёвка, чуть-чуть приподнял чувственные уголки. — С чего бы это?
Он даже не считал нужным соврать что-нибудь, дабы объяснить свою нескромность; мне захотелось тут же и ляпнуть ему промеж глаз: тебе-то какое дело? Следил?
— Сколько он тебе платит, любезная? — длинный Хаар явно предпочитал короткие разговоры. — Маленькая бедная труппа — не лучшее место для расцветающего таланта, верно? Это всё равно, что юный цветок засушить в склянке с песком… А кругом ведь полно плодородной почвы.
Какие пышные цветистые обороты, подумала я и твёрдо решила сорвать на Хааре накопившуюся злость.