Он вздохнул:
— Дальше… Последний прорицатель умер… Он был хороший человек и достойный маг, звали его Орвин… Он умер, вернее, погиб, и Амулет остался бесхозным… И уже много десятилетий ищет.
— Кого? — глупо спросила я.
— Прорицателя, — отозвался он обречённо.
Мы снова замолчали — надолго, на радость мыши.
— А откуда ты всё это знаешь? — спросила я не без иронии.
Он приподнялся на локте — и оба его глаза, едва различимые в темноте, уставились мне в лицо:
— Этот медальон… Долго хранился у моего деда, декана Луаяна. Он был маг…
— Твой дед — маг?! — теперь я тоже села на постели. Искусство выдумывать небылицы в некоторой степени даже почётно — но очень уж не в обычае серьёзного мальчика Луара; поэтому я вперилась в него пристальнее, чем позволяла темнота:
— Твой дед? Маг?
В его голосе скользнуло удивление — он, выходит, думал, что я давно знаю:
— Ну да… Декан Луаян, он был известен в городе, а в университете на него вообще молились… Это он остановил Мор, вызванный братьями Лаш… Только этого почти никто не помнит, — теперь в его голосе послышалась горечь. — Он написал книгу, «О магах», этот такой здоровенный трактат, жизнеописания… Я так и не прочёл полностью. Но я читал о прорицателях и Амулете…
— Подожди-подожди, — я обняла колени руками, — ты читал книгу, написанную колдуном? Жизнеописания магов?
Луар представился мне в совершенно новом свете. Я в жизни не видела человека, который видел того человека, который видел бы настоящего мага.
— Да, — он снова вздохнул. — Но дело не в том… Дело ещё интересней. Дед хранил Амулет Прорицателя много лет, а после его смерти…
Он осёкся. Помолчал. Сказал сухо, нарочито спокойно:
— После смерти моего деда Амулет перешёл… к моей матери.
Я подпрыгнула, увязая в перине:
— Ты не шутишь? Значит, он сейчас у неё?
Он, кажется, покачал головой:
— Нет.
Я разочаровано улеглась обратно. Подтянула одеяло до подбородка:
— А где?
— Хотел бы я знать, — отозвался он с непонятным выражением.
— Что ж его, выкрали?
Он обхватил меня под одеялом — будто желая перевести мои мысли в другое русло; надо сказать, это ему отчасти удалось.
— Его не выкрали, — прошептал он мне в горячее ухо. — Его отдали… на сохранение. Другому человеку. И не спрашивай, кому. Сам не знаю толком…
Тут его рука проявила бесстыдство; в моём разморённом теле обнаружилась вдруг спрятанная пружина, и через несколько минут мышь в ужасе ретировалась, а из гостиничной перины полетели во все стороны пух и перья.
Камин погас полностью.
В чернильной темноте я слушала его дыхание — дыхание спокойного, счастливого, очень усталого человека. На секунду во мне ожила вдруг гордость — а ведь я спасла его… Тогда… И сейчас тоже.