– Рад с вами познакомиться, – сказал он. – Надеюсь, вы знаете, с кем имеете дело?
Кирилюк ответил не сразу, продолжая осматривать своего нового знакомого: все же трудно было расстаться с выдуманным образом. Сказал:
– А я вас представлял себе иным…
И в то же мгновенье ему стало неловко за свои слова.
– Значит, не оправдал ваших надежд? – засмеялся Борис Филиппович.
– Нет… я хотел сказать… я думал… – растерялся Петро и махнул рукой. – Мне сказали, вы интересуетесь мной…
– Давайте знакомиться. – Борис Филиппович подошел к Петру вплотную и протянул руку. – Майор Скачков.
– Лейтенант Кирилюк, – ответил Петро, крепко пожимая протянутую ему руку.
Все же чувство разочарования, какое-то странное ощущение недовольства и огорчения не покидало его. Петро догадывался, что это не укрылось от проницательного взора майора и тот в душе подтрунивает над ним. Это рассердило его, и Петро подчеркнуто сухо произнес:
– Я вас слушаю…
Майор Скачков не обратил внимания на тон Кирилюка. Отступив на шаг назад, он принялся откровенно разглядывать Петра.
– Прекрасно! – сказал, наконец, как бы отвечая на какие-то свои мысли. Придвинул к себе стул, а Кирилюку указал на диван. – Садитесь, лейтенант, и рассказывайте о себе.
– Но ведь, – пожал плечами Петро, – я не знаю, что вас интересует. С моей биографией вы могли познакомиться там… – неопределенно махнул рукой. – Надеюсь, мое личное дело там есть?
– Я знакомился с ним, – перебил Кирилюка майор, – но это так… бумаги… – Лицо его покрылось морщинками, что, очевидно, означало крайне презрительное отношение ко всякой писанине. – Пускай ими занимаются кадровики, а мы с вами давайте просто поговорим. Итак?..
– Родился… – начал подчеркнуто официальным юном Петро.
– Я знаю не только, где вы родились, но и кем был ваш дед, – сощурил глаза Скачков. – Расскажите про Берлин… Как вы жили там…
Петро рассказал, как он с родителями попал к Германию, о своих первых детских впечатлениях в этой стране, вспомнил отца и его товарищей, своих сверстников по школе при советской миссии. Скачков слушал Кирилюка, не прерывая. Видно было, что каждая деталь рассказа была для него интересна и важна. Лишь время от времени он смешно, как-то по-детски сопел. Все это, а также доброжелательный взгляд острых глаз майора примирили Петра с разведчиком. Даже большой нос, морщины на щеках и лбу стали казаться симпатичнее, чем рисовавшееся ему раньше красивое, волевое лицо с пронзительными глазами. Подумав об этом, Кирилюк усмехнулся. Усмешка эта могла показаться собеседнику явно неуместной, ибо Петро как раз рассказывал о трагической истории одного из своих немецких друзей, которого искалечили парни из “Гитлерюгенда”