— Вот, принесла вам вещи.
Только сейчас Таисия Никитична увидела в углу на полу свой чемодан и белый полушубок и так вся затрепетала, что у нее закружилась голова и задрожали руки.
— А она где, сама? Она все может знать…
И по тому, как он долго молчал, Таисия Никитична окончательно поняла свою обреченность и как-то сразу отупела. И даже потухла радость от того, что ее разыскала Валя.
— Вы утверждали, будто заместитель командира отряда Шагов ничего не знал?
— Я сказала, что он был вообще против посылки связного, но знал он или нет про меня, — этого я не говорила, потому что сама не знала.
— Это все равно. Вот его показания. Он не только все знал, но и сам помог осуществить эту операцию.
— Да нет же! — воскликнула Таисия Никитична. — Все решил и сделал один Бакшин. Он мне несколько раз это повторил.
Волков как бы даже не обратил никакого внимания на ее слова, и только когда она замолчала, он сказал, что показания Шагова меняют все дело. И теперь все будет хорошо, ее пошлют в лагерь, там у нее будет работа по специальности, потому что врачей везде не хватает. А потом во всем разберутся и ее освободят…
«Да что он утешает меня? Этого еще не хватало!» — подумала Таисия Никитична и с ненавистью выкрикнула:
— И вы думаете, что лагерь — это очень хорошо!..
Но он не обратил внимания и на эту ее вспышку:
— Могло бы быть хуже.
— Что же может быть еще хуже? — спросила она с отчаянием, но тут до нее дошел зловещий смысл того, что ожидает каждого изменника в военное время, если даже измена и не вполне доказана.
Но, не в силах остановиться, она продолжала выкрикивать:
— Вам только и остается так говорить, сидя в тылу. Да вы, наверное, и не знаете, что такое настоящая война?..
Она ждала, что вот сейчас он сбросит свою приветливость, вспылит, накричит на нее, ударит, может быть. Теперь ей все равно.
Но он сделал совсем не то, чего она ждала, к чему приготовилась. Он снял свои очки с толстыми выпуклыми стеклами, и она увидела его глаза. Не огромные, не равнодушные, а просто очень усталые. Глаза, не защищенные очками, показались ей беззащитными, как у растерявшегося мальчишки. Да он и в самом деле совсем еще мальчишка!..
— Простите, — проговорила она, стараясь унять нервную дрожь.
Он протер очки носовым платком и снова надел их. Стало так тихо, что Таисия Никитична услыхала, как на втором этаже в какой-то камере тонко зазвенела кружка, ударившись о каменный пол. За неплотно прикрытой дверью в конце коридора часовой разговаривает с разводящим. Такая наступила долгая и глухая тишина, что ей показалось, будто прошло так бесконечно много времени с той минуты, когда она вошла в кабинет, что Волков успел позабыть ее нервную вспышку.