И опять он пытался упросить Еву выехать ему навстречу. Если только она приедет в Гамбург, то он задержится здесь на один день, и они замечательно проведут время. Но она решила, что ехать не стоит.
Ну, тогда, может быть, в Копенгаген? Нет, там слишком много знакомых, и побыть вместе не удастся.
Кончилось дело тем, что Ева встретила его на Восточном вокзале в Христиании, и они вдвоем поехали в Готхоб.
Следующие несколько месяцев прошли в лихорадочных сборах в экспедицию к Северному полюсу.
Ева по-прежнему давала уроки пения и старалась чем-то заняться. Не раз они возвращались к разговорам об ее участии в экспедиции. Она говорила об этом совершенно серьезно, но Фритьоф был непреклонен. В конце концов, должно быть, и она поняла, что есть на свете некоторые «невозможные» вещи. У Евы должен был родиться ребенок, которому в отсутствие Фритьофа потребуется ее внимание. На этот раз решили быть очень осторожными. И когда в ноябре 1892 года отцу опять пришлось ненадолго съездить в Англию, он и сам не стал звать с собой Еву.
Ему предстояло доложить о плане экспедиции к Северному полюсу в Королевском Географическом обществе в Лондоне, а заодно уладить и другие дела, связанные с экспедицией.
«Я ношусь по Лондону с утра до ночи, чтобы поскорее вернуться к тебе,— писал он Еве.— Как жаль, что за день так мало успеваешь сделать», И в другом письме: «Я ужасно стосковался по тебе, по дому! Ночью никак не могу уснуть и все думаю о тебе, а утром, как проснусь, опять начинаю думать.
У тебя-то все в порядке? Здорова, спокойна? Не объедайся и двигайся побольше. Ты знаешь, что ходить полезно, только не слишком увлекайся.
Ты ведь понимаешь, мне не совсем спокойно вдали от моей Евы-лягушечки, особенно теперь. Скорей бы покончить с делами в этом городе, а там скорей на поезд и на всех парах домой, к тебе, да присмотреть за тобой.
...Надеюсь, ты наконец побывала у доктора. Если нет, пойди немедленно».
На этот раз все страхи Фритьофа были напрасны. Ева ни разу не болела, и роды прошли нормально. В начале января, через несколько месяцев после спуска на воду «Фрама», появилась на свет девочка. Бьёрнстьерне Бьёрнсон сейчас же послал Фритьофу поздравление:
«Дорогой Нансен!
Один спуск со стапелей счастливее другого, один еще более драгоценен, чем другой. Врываются ко мне и показывают «Вердене Ганг»: «У Евы Нансен родилась дочь!» (Не у Нансена!)
Но только, ради бога, не назовите ребенка Марен!»
Нет, напрасно он беспокоился, младенца назвали Лив.
Теперь она была на руках у Евы, и Фритьоф мог отправиться в путь.