Теперь он знал, чей это голос, донесшийся до него сквозь годы, ожививший память. Он слышал его десять лет назад: голос отца, говорившего с Коннором еще тогда, когда он был малышом-несмышленышем. «Овладей своей мыслью. Перебрось ее мостом через пространство», — говорил ему отец, — «сила в твоих руках».
Коннор закрыл глаза. И увидел! Он увидел мерцающий свет, объявший полнеба…
Мысленно он понесся по этому небесному пространству, собирая, вбирая в себя весь свет грядущего дня, пока не почувствовал, что ладони начали гореть.
«Собери, сожми весь свет мира в кулаке и… отпусти! Мгновенно! Свет унесет тебя с собой…»
Он задержал дыхание и обратил свой взгляд в туман, воображая сияющее над облаками солнце… Потом до боли сжал кулаки… Поднял руки, расправил ладони и…
Гром прокатился по скалам, молнии пронзили сизый дымный туман. Через мгновение Коннор почувствовал, как острые иглы холодного дождя жалят его лицо и руки. Он упал на землю рядом с Реной, впечатавшись щекой в мелкие колкие камешки. И провалился во тьму.
— …Коннор!
Это была Рена.
— Коннор, с тобой все в порядке?
Коннор перекатился на спину. Холодный дождь бил его по лицу, струями забирался под одежду. Он поднял тяжелые, будто каменные, веки. Рена темным силуэтом склонилась над ним.
— Коннор! Миленький! Ну, пожалуйста, вставай! — тоненьким голоском молила она.
Он сжал зубы и сел. Усталость еще сковывала все тело, но он был жив!
— Со мной все в порядке, — с трудом выдавил Коннор.
— Нам надо идти, — тормошила его Рена. — Приближаются какие-то люди. На лошадях. С факелами и с мечами.
Коннор посмотрел вниз, на склон горы, куда указывала рукой Рена. Дождь утихал. Собрав все силы, Коннор поднялся и встал рядом с Реной, едва различая дорогу.
— Они проехали совсем рядом, — шептала Рена. — Но могут вернуться. Это не Синие. На них стальные кольчуги.
«Кто такие? Откуда?» — Коннор соображал с трудом, мысли путались.
— Надо поскорей добраться до Пелсира. — Он и сам не узнал своего голоса, который доносился словно откуда-то со стороны.
— Да, да, конечно, — согласилась Рена. Однако чувствовалось, что она думает о чем-то другом. Но Коннор не мог заставить себя сосредоточиться, пробиться сквозь туман, застилающий глаза и словно наполняющий голову.
Он наклонился, чтобы поднять свой посох и сумку. Земля закружилась перед глазами.
Рена потянула его вниз по склону. Коннор пытался побороть слабость, дикую усталость, которая камнем навалилась на него. Мертвая тишина в лесу его тревожила. Огонь успел опалить только верхушки деревьев, но гарь забивала горло, резала, мешала вдохнуть полной грудью.