— Все сделали? — обратился Борис Романович к будущему зятю. — Собирайся, дружок, и кати в Питер. Завтра утром ты будешь уже там, в десять часов можешь будить Семечкина. Варшавский поезд, кажется, в двенадцать. Сейчас поедете в Лугу, в четыре часа будете там, в шесть ты будешь уже знать все, и в семь часов завтра я должен иметь от тебя телеграмму. Понял?
— Слушаю, — сказал Пафнутьев. — А к Кате заехать можно?
— Это уже после, когда пошлешь мне телеграмму и все сделаешь.
— А ты скоро?
— Не знаю. Меня не ждите. Я отсюда уеду, но не в Петербург.
— Искать поедешь?
— Может быть, ты и угадал.
На другой день Прохоров пригласил Патмосова к Елене Семеновне, чтобы получить обещанный ею список вещей.
Дьякова встретила их радостным приветствием.
— Рушатся страшные чары Чемизова. Вот! — она протянула лист бумаги, исписанной мелким почерком. — Тридцать тысяч рублей и эти вещи.
— Отлично, — сказал Патмосов, пряча бумагу в карман. — Сегодня я буду иметь с ним объяснение.
— Когда вы должны получить телеграмму? — спросил Прохоров.
— Полагаю — часов в семь или восемь.
— И тогда?
— Я отпущу его на все четыре стороны и сам тотчас уеду.
— А мы завтра с севастопольским, — улыбаясь, сказал Прохоров.
— Счастливого вам пути! — простился Патмосов и поехал в "Китай-город".
Чемизов мрачный и угрюмый лежал на диване и при входе Патмосова даже не приподнялся, а прямо спросил:
— Ну, когда я буду выпущен?
— Если вы не наврали, то, вероятно, сегодня вечером. А теперь займемся делом. Оказывается, с вас причитается шестьдесят тысяч рублей. Потрудитесь вернуть их.
— Девятнадцать тысяч, как мы условились, — и Чемизов быстро сел на диване.
— Не согласен! Шестьдесят тысяч, и ни гроша меньше. У вас на текущем счету девяносто пять тысяч; из них тридцать тысяч Коровиной и тридцать Дьяковой, остальные вы где-нибудь наворовали, часть же, вероятно, получили за заложенные вещи.
— Это вас не касается.
— Меня касаются только шестьдесят тысяч. Вы должны отдать их. Не хотите — ваше дело. Местопребывание Коровиной известно, тайны у вас нет никакой, и в случае вашего несогласия я сейчас же позову полицию, вас препроводят в участок, а оттуда обычным порядком — в Петербург.
— Это будет подлостью.
— Подлостью? — Патмосов покачал головою. — Ну, такие люди, как вы, никогда не должны произносить это слово… ни слово «честность», ни слово «подлость». Итак, шестьдесят тысяч — вот мое решение. А сейчас отберемте с вами квитанции и вещи. — Патмосов стал читать список вещей Дьяковой, отбирая квитанции, и, захватив три футляра, заметил: — Странное дело! Сколько у вас еще вещей незаложенных. Откуда они?