– Вижу, – буркнул я. – Я и не думал, что он такой ходок!
Под столом она хлопнула меня по руке.
– Не завидуйте! Придет и ваше время! Кстати, он очень милый парень.
– Милый парень, возможно, – согласился я, – но что он такой уж замечательный актер, я бы не сказал. Во всяком случае, ему далеко до Спенсера Треси или Пола Муни. Вы их знаете?
– Ну разумеется, знаю.
Официант принес напитки и мисочку с воздушной кукурузой. Я пару раз отхлебнул из бокала, не потому, что любил виски, а скорее из вежливости. В баре все трещали как сороки и было довольно шумно.
– Это одно из тех заведений, куда Голливуд ходит сплетничать, – заметила миссис Смитерс.
– Знаю. Я читал про него в журналах о кино, – ответил я и поклялся в душе, что, если стану звездой, буду вести себя совсем иначе и пить всегда буду лишь то, к чему привык у нас дома.
– Видите вон того щеголя? – спросила она, показав на один из столов. – Того, что как раз встает? Это Сидней Скольски, журналист.
В этот момент Скольски обернулся, и миссис Смитерс ему помахала. Он ответил ей тем же и с интересом взглянул на меня.
– Удивлен, что со мной не Сэмми, – прокомментировала она.
Я отхлебнул еще виски. В «Трокадеро» меня больше уже ничто не волновало. Все вдруг стало мне неинтересно. Я начал думать, где сейчас Мона и что она делает; прежнее отвращение, которое я всегда испытывал к знаменитостям, к «Браун Дерби», к «Трокадеро» и подобным заведениям, вдруг вернулось. Я-то думал, что преодолел свою ненависть к ним, но ошибся. Ненавидел я всех – всех, сидевших здесь, по одной-единственной причине – все они преуспевали. С самого начала я чувствовал, что никому не известному парню из массовки нечего делать в таких заведениях, и теперь стало совершенно ясно, что был прав. Мне абсолютно нечего было тут делать.
Так я и сказал миссис Смитерс, чем очень поразил ее. Она спросила, что я имею в виду, а я попытался объяснить.
– Но послушайте, это же глупо. – Она даже рассмеялась. – Это все ваш комплекс неполноценности.
– Мне наплевать, что это такое, – вспылил я. – Но я сыт по горло, так что лучше уйдем, а то я встану и врежу Роберту Тейлору в морду, а потом разнесу всю эту забегаловку в мелкую крошку.
– Ну надо же! – воскликнула она, все еще смеясь. – У вас и впрямь комплекс неполноценности. Вы неверно оцениваете ситуацию, мой мальчик. Никто из этих людей вас не знает. Не знают, что вы только статист. Вы что, не понимаете? Они думают, что вы тоже какая-то знаменитость – ловец диких зверей или летчик с трансконтинентальных авиалиний…
– Хотел бы я быть таким летчиком, – буркнул я, – и оказаться сейчас где-нибудь над океаном – подальше отсюда.