Скотт Грирсон повзрослел, стал известным тележурналистом. Но в его душе все еще жил юноша, безумно влюбленный в Эмили Шихи и оскорбленный ею. Эмилка Штихова. Теперь, наверное, только он помнит ее настоящее имя.
Двенадцать лет назад Скотту казалось, что Эмилка — та женщина, с которой он хочет остаться навсегда. Какой необузданно страстной, ненасытной она была. Но любовь Эмили к сексу оказалась иллюзией. Ее подлинная страсть — успех, карьера, деньги, и ради них она переступит через все. Переступила же она через свою семью, родителей, а потом настал и его черед.
Но теперь справедливость восторжествует. Скотт сполна расквитается с Эмили — за все, что ему пришлось пережить, и за все, чего у него никогда не было. И его орудием, сам не зная о том, станет несчастный педофил Дэвид Хэриет. Скотт узнал, что журнал, где работает Эмили, поведет атаку по всем фронтам. Ну а Грирсон будет вести иную линию. В своей передаче он докажет, что все обвинения в адрес Хэриета гроша ломаного не стоят.
В пять часов вечера того же дня Скотт Грирсон встретился с Хэриетом. Режиссер выглядел не на шутку взволнованным и даже перепуганным.
— Против вас, кажется, развернули серьезную кампанию, — сочувственно произнес Скотт.
— Меня просто затравили! — с болезненным отчаянием вскрикнул режиссер. — Я не знаю, что мне делать… Ведь даже если ничего и не удастся доказать, моя карьера все равно безнадежно испорчена. На меня уже и так все показывают пальцем.
— Не беспокойтесь, мистер Хэриет. Рано или поздно правда станет известна, ваше доброе имя будет восстановлено. И я постараюсь сделать для этого все.
— Ах, — уныло махнул рукой Хэриет. — Я уже ни на что не надеюсь.
— Борьба будет нелегкой, но мы победим, — пообещал Скотт.
— Но газеты уже подняли такой вой.
— Ничего, после нашей передачи они будут вынуждены замолчать.
Хэриет попытался кое-как улыбнуться, но это у него плохо получалось. Скотт ободряюще кивнул ему и распрощался.
Скотту нужно было побыть несколько минут одному. Завтра он начнет воплощать в жизнь свой давний план. Он пойдет в редакцию журнала Эмили и опять увидит ее. И этот миг станет началом его мести. Он так надеялся, что она подурнела за эти годы, растолстела и выглядит на все сорок пять. Но, к его сожалению, Эмили была хороша по-прежнему.
Он почувствовал толчок в плечо, поднял голову — оказывается, задумавшись, он столкнулся с какой-то женщиной. Коротко подстриженные светло-каштановые волосы, зеленоватые глаза… «Эмили!»
— Скотт! — невольно вскрикнула она и отступила.
Эмили непроизвольно протянула руки, чтобы обнять Скотта, но заставила себя остановиться. Она же сделала выбор и была счастлива без него. «Да-да, счастлива и довольна! У меня есть работа, успех, впереди меня ждет блестящая карьера: место редактора отдела, а потом — кто знает? — даже главного редактора», — Эмили с трудом проговорила все это про себя, но это слабо помогало: присутствие Скотта отменяло абсолютно все. Существовал только он, его руки, лицо, тело, запах. Эмили чувствовала жар, исходящий от него, его дыхание на своих щеках. От мужчины пахло мятной жевательной резинкой — как и тогда, когда он впервые поцеловал ее. Губы Эмили помнили этот поцелуй с легким мятным ароматом. Тогда она была другой — влюбленной, безмозглой девчонкой. Теперь ей уже тридцать два и ею управляют не страсти, а рассудок. Но Скотт снова мог сделать ее прежней. Двадцатилетней Эмилкой Штиховой.