Антуан целыми днями не находил себе места от беспокойства. Это крошечное создание — его дочь? Если да, то почему ее мать ничего не сказала ему? В ее распоряжении было целых девять месяцев. Антуан де Салу тогда не слишком интересовался своим возможным отцовством, считая молчание камеристки красноречивым ответом на этот вопрос. С чего бы ей молчать, если виновник — он? Только после известия о смерти бедняжки он всерьез задумался над этим. К кому обратиться по столь деликатному поводу? Кто мог знать об их связи, если сам Антуан скрывал ее от своих товарищей? Он не знал, откровенничала ли Тинелла с кем-нибудь, были ли у нее друзья или близкие родственники. Бедная девушка унесла свою тайну в могилу, оставив Антуана всю жизнь мучиться неразрешенным вопросом.
Для очистки совести он однажды воспользовался возможностью поболтать с одной из камеристок королевы и попытался выспросить у нее, не известно ли ей что-нибудь об отце малышки.
— Нет, — ответила девушка, — мы ничего не знаем. Тинелла никогда ни с кем из нас не говорила по душам.
— Но у тебя есть какие-нибудь предположения? — настаивал Антуан, тщетно пытаясь избавиться от своих сомнений.
— Ни единого, — твердо заявила девушка. — Мы даже не знали, что у Тинеллы был возлюбленный. Она была такая скрытная, никогда ничего не рассказывала. Ревностно оберегала свои секреты. И доверяла только одному человеку — королеве. Но мы не думаем, чтобы ее величество что-то знала, иначе она давно призвала бы виновника к ответу. Хотя бы для того, чтобы у этого несчастного создания был отец.
Антуан де Салу пришел в ужас и прекратил расспросы, чтобы не возбуждать подозрений. Если ее величеству известно о сердечных делах камеристки, то пусть уж все остается как есть. Но с тех пор он следил за каждым шагом малышки. Он радовался, видя, что королева неустанно заботится о ее воспитании и взяла девочку к себе, как только та подросла. И хотя сам ничего не мог для нее сделать, но с гордостью следил за успехами своей «подопечной», как он про себя называл дочь Тинеллы.
Случайно встречаясь с ней, он всякий раз пытался уловить в ее внешности, в овале лица, форме носа и полных губ что-нибудь, чем-то напоминающее его собственные черты. Что-нибудь, что позволило бы ему избавиться от разъедающих душу сомнений. Но ничего особенного он не видел. Если Екатерина — так окрестили девочку по воле королевы — и была его дочерью, то от отца она ничего не унаследовала. Она была похожа на мать, только гораздо красивее и изящнее. И лишь одна деталь не давала сомнениям развеяться полностью. В то время как у ее матери волосы были иссиня-черные, Тинелла была русая. Темно-русая, в точности как капитан Салу.