— А поклажа и верблюды, отец? — спросил Клео.
— Если обойдется, никуда не денутся… Здесь в верблюдов не стреляют. Ваше мнение, уважаемый Цинь?
— Это не бандиты. Мы на другом краю пустыни. Разбойники сюда не таскаются… в юртах поживиться нечем…
— Что скажешь ты? — спросил отец таджика.
— Торговцы платят и не стреляют. Бандиты забирают и тоже не стреляют. Мы нужны им. Мы не нужны солдатам… Солдаты приходят в пустыню убивать, а поэтому грабят подряд и убивают подряд. Это они. Потому что стреляют в баранов…
Отец распустил ремни на вьюке, выдрал сверток, обмотанный одеялом.
От озера на своей лошади охлюпкой летел Глухой, валясь с боку на бок без стремян. Крикнул издалека:
— Хозяин! Кавалерия! Человек десять! Едут медленно… Регулярные. Стреляли в баранов.
— Дай мне винтовку, отец, — сказал Клео.
— Заткнись…
Цинь крякнул, сплюнул. У него начиналась икота.
— Скажи капралу Ли так. Дождитесь кавалерии. Сразу застрелите начальника. У него кожаные сапоги, а не стеганые… Да ты знаешь, как одет Сы. Убьете командира, остальные замешкаются. Если же не убьете, отступайте, тяните солдат на себя, покажите, что вас только трое. Постепенно обратитесь в бегство. Ясно? Вокруг озера. Сделайте так, чтобы убить вас им показалось важнее, чем сразу лезть в стойбище. Ясно? А когда мы увидим их спины, ударим с тыла. Ясно?
Глухой, лягнув пятками лошадь, пустил её в галоп.
— Вот такой разговор по мне! — сказал караванщик.
Лин Цзяо развернул одеяло, потом овчину. С хрустом загнал магазин в автомат «люгер 07», второй магазин сунул за ремень на спине. Цинь, дернув затвор, дослал патрон в карабин, обхлопал карманы с обоймами.
— Дай мне твой маузер, отец, — попросил Клео.
— Возьми, — сказал депутат. — Прежде чем стрелять, сдвинешь вот этот предохранитель. Потом нажимай и нажимай… Не целься. Тяни дуло на человека, пока не ощутишь… не ощутишь… В общем, пока не ощутишь, что попадешь!
Они залегли на полу юрты, прислушиваясь, как движется по берегу бой.
— Вот что, сынок, — сказал отец. — Если со мной что случится, забирай верблюдов и уходи с таджиками. Если Цинь не будет отдавать, убей его… и уходи с дикарями. Останешься жить. Это моя воля.
В углу зашелся криком младенец.
— Повернули вдоль озера, — доложил Цинь от двери. — Раз… два… пять… шестерых вижу, депутат!
— А вот и капитан Сы, черепашье яйцо! Да его не узнать! Как высох-то, — пробормотал отец. — Не подстрелили, значит…
Караванщик, выскочив из юрты, вскинул карабин. Водил стволом нелепыми кругами. Отец, ползая на коленях у входа, бил из автомата, дергавшего его руки. Вонючие гильзы сыпались на голову и плечи Клео, который, сжимая маузер, тщетно высматривал врагов. Снаружи что-то вдавилось в полог юрты, по которому пошли рваные дыры.