Они взяли Жанну за руки и поволокли ее обратно в камеру.
Луис (задумчиво):
– Заглянем к этому… (несколько непереводимых испанских выражений)…месяца через три. Пусть отощает немного…
Жуан (экспрессивно):
– Рыцарь долбаный! Тоже мне благородный!.. Я ему эту дубинку по рукоять в задницу засуну! Да он у меня…
Я отошел от двери и сел на кровать. Месяца через три? Ну-ну, посмотрим. Одного я всяко постараюсь на тот свет отправить. Даже через три месяца.
Я стал размышлять, кого из них будет отправить на тот свет предпочтительнее – Жуана или Луиса. Все равно занять себя больше нечем.
У всякого тюремщика, даже если он лишен возможности непосредственно (или по каким-то причинам не желает этого) оторваться на почках своего подопечного, есть масса способов отравить нелюбимому подопечному жизнь. Когда подошло время вечерней кормежки, я услышал за дверью странный звук – как будто бы где-то неподалеку имелся водопроводный кран, который вдруг открыли и вода тугой струей ударила в раковину. Привлеченный мыслью о том, что граф Альфаро, подсмотрев где-то в будущих временах сие простое хозяйственное изобретение, теперь решил внедрить его у себя в замке, я подошел к окошку.
Перед дверью моей камеры стоял Жуан и, приспустив штаны, сосредоточенно мочился в мою миску. Увидев, что я смотрю на него, он широко и дружелюбно улыбнулся, приветственно помахал факелом, который держал в правой руке, однако занятия своего прерывать не стал.
Вечером, после того как на место Жуана и Луиса пришла их ночная смена, я снова приблизился к двери. Жанна уже могла прийти в себя. Мне нужно было с ней поговорить.
Я позвал ее.
Никакого ответа.
Я предпринял еще несколько попыток. Жанна так и не откликнулась, но некоторый результат мои попытки все же дали. Заключенный в камере напротив пришел в сильное возбуждение, замолотил руками по двери, попытался, пуская слюни, просунуть голову в окошко. Судя по звукам, которые я слышал, это был уже не человек, а животное, причем животное безумное. Сколько он здесь сидит, интересно?..
Мой голос привлек внимание тюремщика.
– Че орешь? – сказал он, подходя и без всякого предупреждения тыкая факелом в мое окошко. Еще чуть-чуть – и я бы остался без глаз. – Надо че-то? А?.. Надо? – Он хрипло засмеялся и еще раз ткнул факелом в окошко.
С глубоким чувством я послал его к дьяволу, отошел от двери и улегся на тюфяк.
* * *
– …Жанна! Жанна, ты слышишь меня?!. Жанна… черт бы тебя подрал… да скажи ты хоть слово!..
Это было следующим днем. Судя по ругательствам, доносившимся из конца коридора, где была комната тюремщиков, Жуан и Луис были заняты игрой в кости.