— Но ваш предок выжил?
— О, да. Дасэ аль Инфитар взял в жены довольно необычную женщину — Сатию Пейфези из рода Улеев — самого сильного волшебного рода Аравии. Будучи могущественной колдуньей, она смогла совладать с магией, наполнившей ее чрево, и дать своему сыну нечто вроде… иммунитета. — Мохаммед чуть улыбнулся, пробуя на вкус маггловское слово. — Она была невероятно честолюбива. Возможно, именно это придало ей сил выносить ребенка джинна, который смог выжить и прославил ее на века.
Малфой-старший сделал свои выводы:
— Итак, джинн женился на ведьме. Выходит, ваша волшебная кровь еще более древняя?
— Да, это так, — Мохаммед слегка растерялся от подобного поворота беседы. — Но вы же понимаете, что в соединении с кровью джинна ее по определению уже нельзя считать абсолютно чистой.
Тон Люциуса был абсолютно спокойным, даже слегка насмешливым:
— Я не вижу существенной разницы. Ведь джинны — тоже маги.
Мохаммед развел руками:
— Ну, с этой точки зрения получается, что нашей магической родословной не меньше двух тысяч лет…
Малфой с удовлетворенным видом поставил чашку на поднос. Он услышал именно то, что хотел услышать.
— Это превосходно! Нет, вам действительно не о чем беспокоиться. Вряд ли ваше генетическое наследие повредит нашей семье. Напротив, все необычное, как правило, порождает несомненный интерес окружающих, да и что греха таить, зависть. Нам, знаете ли, тоже не чуждо честолюбие. Вам нечего опасаться.
Помрачнев, Мохаммед встал и прошел к камину. В его черных глазах отражался огонь.
— Вы не поняли, друг мой. Дело вовсе не в легенде. Наш род проклят.
Люциус лишь пожал плечами.
— В каждом уважающем себя роду есть что-нибудь эдакое. И у нас тоже достаточно.
— Наш род проклят за вызов судьбе, — покачал головой Мохаммед. — За то, что нам повезло. Абу Дасэби обладал невероятной магической силой, не такой, как его отец, но не сравнимой с человеческой. Он натворил много бед… Следуя новой традиции, он тоже женился на сильной ведьме. Его дети были лишь незначительно слабее его самого. Правда с каждым поколением эта мощь слабела, постепенно приближаясь к человеческой. Со временем Дасэби сравнялись по силе с обычными колдунами, лишь в моменты гнева или отчаяния проявляя былую мощь. Сейчас мы можем лишь испускать мелкие, слабые, совершенно спонтанные и никуда не направленные вспышки. Разбитая посуда, искры, трещины на хрупких предметах — вот все, что осталось у нас от былой мощи джинна. Годам к тридцати, как правило, все обычные Дасэби уже с легкостью контролируют ее, не давая вырваться наружу.