Повар остановил машину около толпы немецких женщин, детей и стариков, вылез из нее и, подойдя к кухне, отвинтил крышку бака. Затем он оглядел толпу и, подхватив большой черпак, налил в миску маленькой худенькой девочке танковый борщ. Немцы быстро выстроились в очередь.
Мы подъехали ближе. Есенин в довольно грязном белом халате и белой покрышке на шапке стоял на ступеньке кухонного котла. Голодными глазами провожали немцы каждое его движение. Размеренно и плавно Есенин наливал в протянутые посудины вкусно пахнущее варево и говорил:
— Граждане, не торопитесь! Не спешите! Всем хватит! Советская власть — это не гитлеры! У нас всего много!..
— Товарищ Есенин, вы же раздадите весь обед. А танкистов не забудете? — улыбнулся я, подходя к кухне.
— Товарищ генерал, танкистов сейчас до вечера к кухне ничем не заманишь. Я их порядки хорошо знаю. Они фашистов бьют, а я вот гражданское население кормлю.
Бои продолжались.
Наконец ворвались в район Берлина Шарлоттенбург. Клубы дыма валят со стороны парка. Дымит рейхстаг. Всего две улицы отделяют части корпуса от рейхстага.
…Советское командование объявило приказ о последнем штурме города.
От разрывов мощных авиабомб, снарядов тяжелой артиллерии взлетали ввысь и превращались в щебенку крепкие каменные стены. Там, где артиллерии не удавалось разрушить вековой постройки дома, на помощь приходили саперы.
…Постепенно стрельба стихает. С моего наблюдательного пункта хорошо виден город — большой, мрачный, окутанный дымом пожарищ, с редкими вспышками огня от выстрелов. Еще казалось, что закоптелые трубы заводов, островерхие купола кирок, готических башен, домов со смотрящими в небо шпилями, высокие кружева антенн — все это таит в себе новые козни врага, и как бы по ассоциации перед моими глазами встали развалины Воронежа, Белгорода, Смоленска, Минска…
Вон идет нестройная колонна грязных, закопченных, ободранных фашистских пленных. Худые, изможденные лица, сгорбленные спины, глаза, смотрящие только на рваные ботинки… Заслуженный позор фашистских «завоевателей мира».
На соседней улице из-за развалин показался белый флаг, потом появился гитлеровский офицер. О чем-то поговорил с нашим командиром, вызвал свою часть, и фашистские солдаты стали складывать оружие. Штабеля винтовок, автоматов, пулеметов, горы патронов и пулеметных лент росли с каждой минутой.
Я спустился вниз и сразу попал в атмосферу буйной радости: все обнимались, целовались, что-то радостно выкрикивали…
— Товарищ генерал, поздравляю вас с победой! Дошли до Берлина, — кричал, обнимая меня, командир танкового полка 19-й механизированной бригады Матвей Нестерович Бортовский.