— Хорошо бы. — Она присела на краешек одного из стульев.
— Так что: чай или кофе?
— То, что хочешь сама. Мне все равно.
— Кофе. А потом пойдем на прогулку.
— Не могу, Миранда. У меня… ну, в общем, есть дела, я должна кое-что сделать.
— Мама…
— Внутри болит, — сказала она. — Не болит только во время сна.
Я взяла се руку и поднесла к своему лицу.
— Обещаю сделать все, — сказала я, — все, чтобы тебе стало лучше.
Она пожала плечами. За нами засвистел чайник.
— Слишком поздно делать что-нибудь, — вздохнула она.
— Я любил ее, — сказал Тони.
Он пил уже третью банку пива, его речь была почти нечленораздельной. Казалось, что все в нем изменилось: щеки обвисли, заросли щетиной, волосы какие-то жирные, доходят до воротника, спереди на рубашке кофейное пятно, ногти не подстрижены.
— Я любил ее, — повторил он.
— Знаю.
— Что я сделал неправильно?
— Так нельзя переживать, — тихо проговорила я.
— Я не мог хорошо рассказать об этом, но она знала.
— Мне кажется… — начала я.
— А потом… — Он поднял банку пива и осушил ее. — Потом, когда она убежала… оставив только записку на столе, я хотел, чтобы она умерла, и она умерла.
— Здесь нет никакой связи, кроме той, которая у тебя сложилась в голове.
— Твой чертов Брендан. Очаровал. Обещал ей многое.
— Например?
— Головокружительную романтику, брак, детей. Все, из-за чего мы так с ней ссорились последние несколько месяцев.
— А-а, — протянула я.
— Хотя в конце концов я смирился. Она должна была узнать это.
Я продолжала пить вино и ничего не отвечала. Думала о Лауре, о смеющейся Лауре. Голова откинута назад, рот открыт, блестят белые зубы, темные глаза сияют жизнью.
— Увы, она мертва.
— Да.
В воскресенье я снова бегала. Семь миль в тумане моросящего дождя. Пила с Карлой кофе. Она тоже знала Лауру и захотела, чтобы мы провели целый час вместе, восклицая с оттенком сострадания, как все это ужасно.
Я занималась счетами компании. Работала без устали и была перевозбуждена. Находила любые занятия, чтобы не оставалось свободного времени. Никого не хотела видеть, но и не хотела быть сама с собой. Рассортировала старую корреспонденцию. Выбросила одежду, которую не надевала больше года. Просмотрела всю электронную почту и уничтожила сообщения, которые не хотела сохранить.
Наконец позвонила Биллу по мобильному телефону и сообщила, что хочу поговорить с ним. Он не спросил, могу ли я подождать до завтра, а просто сказал, что находится в Гуикнеме, но вернется к шести. Мы договорились встретиться в баре около Кингз-Кросс, который раньше был просто забегаловкой, но сейчас стал изысканным местом встречи художников-минималистов, где подавали коктейли, чай со льдом и тому подобное.