Ведьмы цвета мака (Двигубская) - страница 4

Она дошла до угла дома, спустилась в подвал, открыла дверь. Запертый на ночь воздух наваливался на неё всей своей тёмной тяжестью, она сделала шаг и, оступившись, упала, больно стукнувшись копчиком, потерев ушибленное место, вдруг начала плакать. Вспомнилось как-то сразу всё — и крапивница, выступившая на груди, и вспучившийся паркет, и обидная фраза матери, что в тридцать семь лет пора знать, кто такой Гейнсборо. А откуда знать! Целый день в забитом пылью ателье ругаешься с портнихами, которых ненавидишь за то, что они молоды, а твоя неудавшаяся жизнь катится среди одиночества и вечно заливающих тебя соседей.

Марина встала, оправила причёску, одернула собравшийся гармошкой свитер, задержала дыхание и громко, так чтобы слышали пятнистые стены, мотки ниток, кажущиеся в темноте летучими мышами, пузатые манекены, проговорила:

— Я лучше всех! Я самая красивая, сильная, молодая. Большая жопа и целлюлит ещё не повод быть несексуальной!

После провозглашения девиза знаменитой певицы Джафир Попес она почувствовала себя значительно помолодевшей и ринулась в свой кабинет, чтобы начать бороться со скопившимися счетами, образцами тканей, биографиями новых сотрудниц.

В десять часов зашуршали, захихикали, загалдели приходящие закройщицы, портнихи и весь рабочий люд. В кабинет заглянула Наташа, её круглое, неоформившееся лицо улыбалось, обнажая большие с доброй щёлочкой посередине зубы. Девушка протянула книгу.

— Здравствуй, тётя Марина. Какая ты красивая! Должно быть, спала хорошо. Это тебе.

— «В постели с Мадонной». Ну, зачем ты!

— Можно, я сегодня с обеда не вернусь?

— А-а-а, теперь понятно. Куда направляешь свои стопы?

— Очень зуб болит.

— Ты помнишь, что в конце месяца мы должны сдать двести пальто?

— Да.

— Вы сколько пуговиц купили?

— Около двух тысяч.

— А ниток?

— Сто больших бобин. Ткани четыреста метров.

— Сколько стоило?

— Я тебе через полчаса принесу полный отчёт. И кстати, где наш бухгалтер? Она ещё вчера обещала прийти! А с уборщицей что? Мы скоро пылью и грязью зарастём.

— Бухгалтерша запила, наверное. А с грязью придётся бороться собственными силами, Александра Ивановна болеет.

— Опять? Надо уволить!

— Надо, но не люблю я увольнять! Как начнёшь, потом не остановишься. Это как с жалостью, чуть себя пожалеешь, и глядишь — целый день дома лежишь, укрывшись тёплым одеялом, и болеешь. Ведь поводов, чтобы быть недовольной, всегда много, — последнюю фразу они сказали одновременно и расхохотались.

— Всё надо делать разумно. — Наташа взяла тётину руку, посмотрела лукаво в её глаза. — Ты такая рассудительная. Когда же мы сделаем ремонт?