Но я не имел на это права. Олег очень верно сказал: "Побереги свою маму, она ничем не может тебе помочь".
И, проглотив комок рыданий в горле, я небрежно спросил:
— Что значит откуда?
И сам же ответил:
— Из школы, конечно.
Хотел добавить: "Прямо из своей комнаты". Похвастаться по привычке. Но не стал — во избежание упрека: "Мог бы звонить каждый день".
— А разве вас еще не перевели в Звёздный городок? — спросила мама.
— Никуда нас не переводят. Здесь и так хорошо.
— А вот Егор Егорович говорит…
— Болтун твой Егор Егорович.
— Да нет, он не болтун.
— Нет, болтун.
Тут смутная мысль меня совсем растревожила. Даже не мысль, а догадка… и не догадка, а дальний отблеск ее: так молния ночью вспыхнет за горизонтом — но грома не слышно, еще далеко.
— Ну, хорошо, не будем спорить, — сказала мама. — Расскажи, как ты там живешь.
Пришлось без подготовки сочинять заливистую байку о новогодних празднествах.
Мама долго слушала молча, а потом прервала меня коротким вопросом:
— Алёша, ты заболел?
Это был даже не вопрос, это было полуутверждение, в русской пунктуации нет таких знаков препинания, чтобы эту интонацию передать:
— Сыночек, ты заболел. Я по голосу слышу, что тебе нехорошо.
Сбить ее с этой позиции словесным натиском было невозможно, требовался какой-то необычный ход, и неожиданно для себя я спросил:
— Мама, как фамилия Егора Егоровича?
Способ оказался более чем действенный.
Мама надолго умолкла, потом растерянно проговорила:
— А зачем тебе?
— Надо, мамочка, надо, — твердо ответил я.
— Егоров, а что?
"Так, — подумал я, и ноги у меня ослабели. — Фантазия на фамилии у них слабовата. Надо срочно домой".
А вслух спросил:
— Он сейчас у тебя?
Этот мой вопрос маму еще больше удивил, а когда удивление прошло, она, похоже, не на шутку обиделась.
— Что это ты странное спрашиваешь? Половина первого ночи.
— А у нас уже утро! — нашелся я.
Спасибо Петрову с его эвристикой: не пришлось тратить время на мысленную разбивку часовых поясов. Вариант "еще вечер" обещал осложнения.
— Неужели такая разница во времени? — слабеющим голосом проговорила мама, и я понял, что она сейчас заплачет.
Это тоже нужно было предотвратить.
— Дай мне номер его телефона, — строго сказал я.
— Чей? — переспросила мама.
— Ты сама знаешь, чей. Егорова Егора Егоровича.
— А что ты хочешь? — растерялась мама. — Алёшенька, не надо. Он хороший, добрый человек. И немолодой.
"Еще бы, — подумал я. — Молодого биоробота нам в семье не хватало. Хотя… с них станется. Им же всё равно, этим долбаным птицам".
— Мама, это очень важно.
Но она колебалась.
— А о чем ты собираешься с ним говорить?