— Между тем Наполеон был жемчужиной вашей истории и мог принести еще немало пользы человечеству, в том числе и российскому народу. Но никто и не подумал эту жемчужину уберечь: Франция в лице Наполеона поставила под вопрос само существование России — и получила урок.
— Не понимаю, при чем здесь Наполеон, — возразил я. — Разве это мы поставили под угрозу существование вашей стаи?
Мой собеседник умолк.
— Странно, что у вас принято перебивать старших, — с горечью проговорил он.
— Ах, извините, — сказал я.
— Если бы вы, земляне, оказались в нашем положении и вам для продолжения рода понадобились бы птенцы из чужого гнезда, неужели вы позволили бы человеческому роду угаснуть? Навряд ли.
— Но красть мы не стали бы.
— Повторяю: вы здесь по доброй воле.
— Тогда спросите нас, хотим ли мы добровольно обрасти перьями — или предпочитаем остаться людьми.
— Остаться людьми — пустая и фальшивая фраза, — пророкотал Егор-Горыныч.
— Нет, не фальшивая, — возразил я, — и уж тем более не пустая. Давайте подойдем к проблеме с другой стороны. Вас много?
— А зачем вам это знать?
— Здравствуйте! Нам предлагают интегрироваться в стаю — и держат в секрете ее численность. Это просто неприлично.
— Допустим, семнадцать тысяч, — неохотно отозвался Егор-Горыныч и добавил:
— На текущий момент.
— А нас семь миллиардов, — сказал я, — и вымирать мы не собираемся. Чем мучить чужих детенышей, не проще ли вам интегрироваться самим?
Егор-Горыныч озадаченно затих.
— Новая шутка? — спросил он после долгого молчания.
— Ни в коем случае. Я говорю совершенно серьезно.
— Тогда выражайтесь яснее. Что вы предлагаете?
— Я предлагаю вам превратиться в людей.
Мой собеседник вновь погрузился в угрюмое молчание. Мне показалось, что я слышу костяной стук его клюва и скрежет когтей по кромке скалы.
— Вы взяли на себя дерзость назвать меня тварью, — сказал он наконец, — что, кстати, ошибочно: тварь не может быть пернатой. Но дело не в тонкостях вашего языка. Дело в том, что истинные твари — это вы. И, не в обиду будь сказано, безобразные твари. Когда мы впервые увидели вас, мы содрогнулись от омерзения.
Вот как заговорил брат по разуму.
— Я, между прочим, по поводу вашей внешности не прохаживался, — заметил я.
— А вы меня еще не видели, — возразил мой собеседник. — Я же на вас, человечков, насмотрелся. Зрелище не для брезгливых. Огромная, заполненная дрянью голова, мелкие слезящиеся глазки, красногубое слюнявое ротовое отверстие, прикрывающее гниющие зубы, которых вы сами стыдитесь. А то, что вы называете руками, — вообще до крайности уродливо и нелепо. Нас удивляет, как при помощи этих тупоконечных отростков вы сумели что-то сотворить. Впрочем, лучше бы ваши руки вообще ничего не творили. Вам нужно слишком много вещей. И каждая следующая ваша вещь порождает тысячи новых потребностей. В погоне за вещами вы превратили свою планету в свалку мерзких отходов. А мы живем совсем не так. Практически нам ничего не нужно. Всё немногое, что нам требуется, мы создаем усилием мысли. Мысль безотходна и чиста, молодой человек, в отличие от ваших рук. Вот почему вы живете на помойке, а наше обиталище — вся Вселенная. Мы — вершина мироздания. Мы свободно парим в межзвездном пространстве, тратя время не на вещи, а на открытое духовное общение друг с другом, на любовь, на искусство, легенды и мифы, на музыку и эпос, на непрестанную работу мысли. Вы же глупые, злобные, жадные, завистливые, скрытные, мнительные, агрессивные твари. Водить человекоподобную куклу — очень противное занятие, можете мне поверить.