– Откуда ж мне знать-то, папка дал мне этот нож, сказал, что… от… отца… родного. – Она быстро отвернулась и стала пристально вглядываться в долину, точно кого-то высматривать.
– Смотри, тут какие-то крестики, звездочки, треугольнички… А вдруг это знаки, где спрятаны какие-нибудь… сокровища!
– Ага, сундуки с жемчугами и сапфирами… Здесь что, южные моря, пираты!?
– Тогда для чего такую ручку сделали!? Почему она тебе досталась!? Что ты молчишь, Поль!?
– Что ты пристал! Я то тут при чем!?
Полинка пребывала в сильном волнении. Нож оказался с тайной. Оттиск ручки представлял из себя довольно подробную рельефную карту целого района, на котором главным образом была изображена долина. Но еще более загадочно выглядели всевозможные знаки, нацарапанные то на склонах гор, то на отдельных скальных выступах, то на речках, то на болотинах. Полинка ничего не понимала. Она вертела в руках нож, ломая голову и злясь на брата.
И действительно, зачем было делать такую ручку, да еще с какими-то значками!? А вдруг действительно это какие-то тайники, ну, скажем, не сокровищ, а чего-нибудь столь же ценного!?
В долину спускались торопливо. Серые, голые камни быстро сменялись на цветные от причудливых разводов желто-зеленых лишайников, потом пошли замшелые, а с появлением низкорослых деревьев долина поднялась и поглотила в себя ребят.
С каждым шагом Полинка чувствовала, что идти становится все труднее. Нарастало неожиданно появившееся сомнение, которое плавно перетекло в раздражение. Что-то мешало идти. Она не чувствовало того прошлого влечения, что манило ее с детства.
Девушка все чаще останавливалась, садилась на подвернувшуюся валежину и вслушивалась в себя. Что-то было не так. Она боялась себе признаться, что уже давно не слышала оттуда голоса.
Бориска же напротив, весь так и горел желанием поскорее взглянуть на деревеньку.
Неожиданно запах дыма точно ударил ребят наотмашь, отрезвил, заставил остановиться и замереть.
– Ты чувствуешь!? Почему!? Откуда!? Здесь что, люди!? – вырвалось у Полинки, и она испуганно уставилась на брата.
Бориска сам не ожидал, что эта чудесная долина кем-то уже занята.
– А может пожар… после грозы!? – продолжала недоумевать девушка. На ее лице отразилось крайнее разочарование и обида. Она понимала, что говорит глупости, и от этого еще больше розовела щеками и морщилась. – Может не пойдем туда, а, Борь!?
Но Бориска не чувствовал страха как сестра. Он медленно, совсем как отец, с нарочитой усталостью опустился на камень, поставил между колен ружье и ответил коротко и твердо, как подобает мужчине: