Каиров увидел, что он лежит поперек прихожей. Услышал голос Сованкова:
— Мы не перенесли вас в комнату. Я думал, это инфаркт. При инфаркте нельзя тревожить...
— Дайте мне руку, — сказал Каиров.
Сованков не заставил себя просить дважды. Когда Каиров поднялся, старушка соседка сказала:
— Водицы испил бы, родимый...
— Нет, ничего... Спасибо, — ответил Каиров. Он был еще слаб, но сознание работало нормально, и дыхание тоже наладилось. — Пошли, — сказал он Сованкову, пропуская его вперед.
— А дверь? — удивилась старушка. — Позабыли закрыть дверь.
— Да... Заприте, пожалуйста. — Каиров бросил ключи.
Сованков остановился.
— Ты благоразумный человек, — сказал Каиров.
— Я старый и битый человек... Только и всего. Удивляетесь, почему не убежал?
— Нет.
— И я так думаю... Куда же мне бежать? Навстречу пуле?
Старушка вернула ключи. Сованков сказал:
— Я звал ваших ребят, но они почему-то не откликнулись.
— Дисциплина, — ответил Каиров.
Спускаясь по лестнице, он дышал глубоко и спокойно. И тело было легким, послушным. Думать о том, что случилось в темной прихожей, не хотелось. Каиров мог себя заставить не думать о чем-то. Это умение было просто личным счастьем полковника. Однако далось оно не сразу, нет...
В 1921 году, посланный в Фергану на борьбу с бандой Муэтдинбека, старший следователь военного трибунала Туркестанского фронта Каиров впервые столкнулся с такой мерой человеческой жестокости, о которой не мог и подозревать.
13 мая 1921 года на Куршабо-Ошской дороге Муэтдин Усман Алиев произвел нападение на продовольственный транспорт, двигающийся в город Ош. Где-то в давних архивах, в пожелтевших папках, до сих пор хранится акт обследования места происшествия, составленный Каировым.
«Согласно полученным данным транспорт сопровождался красноармейцами и продармейцами, каковых было, до 40 человек. При транспорте находились граждане, в числе коих были женщины и дети; были как русские, так и мусульмане. Вез транспорт пшеницу — 1700 пудов, мануфактуру — 6000 аршин и другие товары. Муэтдин со своей шайкой, напав на транспорт, почти всю охрану и бывших при нем граждан уничтожил, все имущество разграбил. Нападением руководил сам и проявлял особую жестокость. Так, красноармейцы сжигались на костре и подвергались пытке; дети разрубались шашкой и разбивались о колеса арб, а некоторых разрывали на части, устраивая с ними игру «в скачку», то есть один джигит брал за ногу ребенка, другой за другую и начинали на лошадях скакать в стороны, отчего ребенок разрывался; женщины разрубались шашкой, у них отрезали груди, а у беременных распарывали живот, плод выбрасывали и разрубали»