– А я у бане лягуху запер! Пущай от мине лягухонка родит! – голубоглазо сообщил он и засмеялся, не открывая рта.
Настя дала ему ореховую ветку и пошла к дому.
К полдню прикатил на новых дрожках отец Андрей. Стройный, высокий, с красивым русским лицом, он сжал Настину голову сильными руками, крепко поцеловал в лоб.
– Ну, Серафима бескрылая, ну, красавица писаная! Ждал, когда на именины позовут, а тут на тебе: шест-над-ца-ти-летие! И не выговоришь сразу!
Он прошуршал лиловой, с синим отливом рясой, и перед лицом Насти возникла коробочка красного сафьяна. Сильные руки батюшки открыли ее: на розовом шелке в углублении лежала черная жемчужина.
«Papa как в воду глядел!» – подумала Настя и улыбнулась.
– Се драгоценный жемчуг со дна океана. – Отец Андрей в упор буравил ее сильными глазами. – Но не обыкновенный, а черный. Обыкновенный в раковинах растет, раковина под водой открывается, свет попадает, вот он и блестит от свету. А это – другой жемчуг. Черный. Потому как носят его во рту мудрые рыбы в глубине, которые Бога жабрами слушают. Носят тысячу лет, а потом драконами становятся и реки охраняют. Enigma!
– Благодарствуйте, батюшка. – Настя взяла из его рук коробочку. – А как… это носить?
– Это не носить, а хранить надо.
– Как рыба?
– Можно и как рыба! – захохотал отец Андрей и, стремительным движением огладив бороду, огляделся в прохладно-светлом воздухе гостиной. – Ну и когда же прикажут подать?
– Погоди, святой отец. – Саблин вошел в гостиную. – Успеешь еще наклюкаться!
Они обнялись – крепкотелые, рослые, похожие бородами и лицами – и трижды громко расцеловались.
– Ох и завидовал я тебе, брат, третьего дня! – Сергей Аркадьевич держал отца Андрея за лиловые плечи. – Черной завистью! Черной завистью!
– Это почему же? – выгнул толстые брови батюшка.
– Сашенька! – закричал на весь дом отец. – Ты только послушай! Еду мимо его подворья, глядь, а у него арестантская рота девок сено прибирает! Да какие девки-то – кровь с молоком! Не то что наши малахольные!
– Да это матушка моя мокровских наняла, – засмеялся отец Андрей. – Они в Мостках стоговали, вот и…
– Не видал, ох не видал я там твоей матушки! Только девки! Одни девки! – захохотал отец.
– Да ну тебя, право! – махнул рукой батюшка.
– Саблин опять пошло шутит? – Мать вошла, поцеловалась с отцом Андреем. – Настенька, пора.
– Уже? – Настя показала ей жемчужину.
– Какая прелесть!
– Черный жемчуг, maman.
– У-у-у! – Отец обнял мать сзади, заглянул через плечо. – Из-за моря-окияна, прямо с острова Буяна! Красиво.
Часы пробили полдень.
– Пора, Настюша, – серьезно тряхнул головой отец.