— Дорогой, я отлично знаю, что ты обедал с Флорой в «Плюще» и решил мне об этом не говорить.
И вместо того, чтобы рассердиться, она, едва дождавшись, когда обслуга покинет номер, потащила его в постель и проявила такой пыл и изобретательность, что он даже не успел собраться с мыслями. К своему огромному облегчению, он доставил ей удовольствие, даже не успев начать беспокоиться.
— Откуда ты знаешь? — спросил он потом.
— Невозможно посетить «Плющ» тайком, — ответила она. — Тебя обязательно увидят.
— Флора лишь хотела, чтобы я предупредил тебя насчет Лидбеттера, — сказал Барли.
— Нет, — возразила Дорис, — она хочет вернуться на работу. Что ж, пусть возвращается.
Потом Дорис захотела пойти в «Булгари» и поторопить их с ожерельем, но Барли, подбодренный протеинами и плотным завтраком, заявил, что не может тратить на это время. Затем, подумав, он добавил, что ей не стоит идти туда и осложнять жизнь Джасмин Орбакл.
— Иначе что? — сузила глаза Дорис.
— Ничего, — осторожно ответил Барли, подумав, что на сегодня и так добился больше чем достаточно, а так оно и было.
Дорис не стала тратить утро на телефонные звонки и хождение по магазинам, а направилась прямиком на студию. И это испортило ей настроение. В приемной ее ждали двое посетителей. Довольно невзрачная женщина, явно не имеющая никакого отношения ни к СМИ, ни к искусству, и хваткий на вид мужчина-иностранец в пальто из верблюжьей шерсти и с золотой булавкой для галстука в форме «конкорда». Они представились как Этель и Хасим и сказали, что хотели бы поговорить с ней наедине. Дорис ответила, что она очень, очень занята, и спросила, не хотят ли они договориться о встрече в какое-нибудь другое время. Они ответили, что это в ее же интересах — переговорить с ними сейчас же. У них были пропуска, выданные охраной на входе, поэтому Дорис решила, что ей нечего опасаться. Она повела их в студию и на съемочную площадку. В свое время она обнаружила, что, когда разговариваешь с судебным приставом — а из-за своей привычки к мотовству она нередко попадала в затруднительные ситуации — на съемочной площадке, он, частенько забывает, зачем, собственно, пришел, и просто сбегает отсюда в мир реальной действительности, оставляя Дорис в покое. Мир телевидения — оборудование на кронштейнах под высокими потолками, яркий свет софитов, толстые кабели и сама площадка с блестящим, неестественно чистым столом и удобными креслами — создает ощущение, что вся планета смотрит на тебя.
Она чувствовала, что визит этой парочки сулит ей неприятности, хотя и не могла понять, какие именно. Может, это как-то связано с Уайлд-Оутс? Архитектор и дизайнер ворчали по поводу назначенного на двенадцатое декабря срока сдачи работ, до которого оставалось всего лишь две недели, и ей пришлось велеть юристам написать им довольно жесткие письма. В них подробно разъяснялось, что согласно подписанным ими контрактам — да, конечно, это напечатано мелким шрифтом, но они ведь, безусловно, читают то, что напечатано мелким шрифтом? Она, Дорис, всегда читает. Итак, в случае если они не закончат работу в срок, то больше не получат от нее ни пенни и будут обязаны вернуть ей те деньги, которые она им уже заплатила. А если они привлекают к работе других строителей, то, по условиям контракта, обязаны платить им из собственного кармана, поэтому лучше им оказать давление на ребят из «Белградия билдерс», чтобы те работали, как следует.