Когда мы с Уолтером добрались наконец до Тавингтон-Корта и спросили у мистера Циглера пленку со сделанной Гарри Баунтифулом записью встречи Уолтера с Дорис, он ответил, что отдал ее Этель для передачи мне. Но ни в квартире, ни где-либо поблизости следов Этель не обнаружилось. И чемодан ее исчез. Уолтер грустно заметил, что, наверное, она решила воспользоваться этой пленкой для шантажа. Я вкратце изложила Этель историю с Уолтером, леди Джулиет, портретом и ожерельем от Булгари, которое желала заполучить Дорис. Этель видела портрет на мольберте. И уж, конечно, была наслышана о Барли и Дорис Дюбуа, поскольку, пока мы с ней сидели в тюрьме, я по правде говоря, только об этом и могла говорить. Это она сказала мне, что лучшее лекарство от мужчины — другой мужчина, и оказалась совершенно права. Какой бы воровкой и растратчицей она ни была, Этель мудрая и, как я думала, хорошая.
— Она никогда так со мной не поступит, — возразила я. — Только не Этель. Она моя подруга!
— Еще как, поступит! — заявил Уолтер. — Я знаю жизнь. — И знаю, на что способны люди. Если они и молятся об избавлении от искуса, так это потому, что именно искушению и не могут сопротивляться. Мой отец мне это хорошо растолковал.
— Ох, Уолтер, иногда ты высказываешься как…старик. В точности как твой отец.
— А ты такая, молодая и восторженная, — сухо отрезал он.
И я поняла, что если и дальше так пойдет, то я его потеряю. С ним мне нужно тщательно выбирать слова.
— Послушай, Дорис, — произнес Барли за завтраком в отеле «Кларидж». Он настоял на яичнице с беконом, жареном хлебе, колбасе и помидорах. Дорис пришла в ужас, но он заявил, что ему предстоит тяжелый день. Завтрак подали не на подносе, как обычно, а на столике на колесах, с подогретыми тарелками под металлическими крышками. — Ты действительно собираешься поддерживать Лидбеттера? Дело в том, что у меня есть причины полагать, что он не получит премию. А ты, как и я, можешь иногда ошибаться, но ведь не постоянно. Просто не очень его превозноси.
Она пристально посмотрела на него из-под взлохмаченных волос. Она давно не стриглась.
— Барли, — сказала она, — с тех пор, как я за тебя взялась, ты узнал кое-что об искусстве, но недостаточно, чтобы знать вот это. С кем ты говорил? Это либо та сука леди Джулиет, которая меня ненавидит, либо твоя бывшая жена Грейс, которая живет с победителем будущего года, Уолтером Уэллсом. Или это Флора Апчерч.
— Ни с кем из них, — отрезал Барли, но Дорис была не тем человеком, которого можно обмануть. Грейс он лгал вполне безнаказанно, и хотя она зачастую и понимала это, но обычно была готова принять его мнение, что ложь приносит меньше вреда, чем правда. Грейс в отличие от Дорис допускала, что все мы живем в мире половинчатых, а не идеальных решений. Дорис томно зевнула.