— Вот ключ к решению задачи, профессор! Петков был в недоумении.
— Какой ключ?
Христов что-то сказал одному из сотрудников лаборатории. Тот принес счетчик Гейгера. Христов снял наконечники с ручки и поднес ее к счетчику. Стрелка сильно отклонилась и остановилась на последнем делении.
Профессор взглянул на ручку, затем на счетчик, побледнел и закричал:
— Что вы делаете! Это смертельно! Это радиоактивный материал!
Он ударил по руке майора, и ручка упала на пол.
Майор поднял ее и положил в свинцовый ящик.
— Эта ручка, — сказал Христов, внимательно всматриваясь в лицо профессора, — найдена под окнами вашего института.
Профессор еще больше смутился.
— Вы хотите сказать, кто-то из наших людей… — нерешительно произнес он.
— Может быть, и не из ваших… Но предполагаю, что радиоактивная пыль в ручке носится не из любви к ядерной физике!
Профессор помолчал, как бы собираясь с мыслями, а затем спросил:
— А вы знаете, что в течение целого года у нас гибнут подопытные мыши?
— Знаю. Уверены ли вы, что этот радиоактивный материал не из вашего института?
— Да! Ключ от камеры с радиоактивным газом хранится в специальном месте, и только я имею доступ к нему. Кроме того, в нашей стране не производятся свинцовые ручки, наполненные радиоактивной пылью.
— Тогда что вы скажете о том, как оказалась эта ручка у стены здания, в котором расположен ваш институт, и к тому же как раз под центральным окном лаборатории?
Профессор ничего не ответил.
— Провалилось четыреста пятьдесят шесть опытов, — мрачно произнес он наконец.
— И мыши гибнут всегда?
— Да.
— Чем вы объясняли их гибель?
— Да, тем, что наш специальный материал не обладает устойчивостью против гамма-лучей, и они легко проникают через него. Мы, правда, всегда удивлялись, что опыты проваливаются…
— А почему это удивляло вас? — спросил Христов.
— Потому, что рентгенографическое исследование материала доказывало, что он должен выдержать гамма-лучи, а на практике получалось обратное.
Майор Христов задумался. Искорка догадки уже разгоралась в большое пламя, которое должно было осветить истину. Майор понял, что он напал на верный след.
— А какое отношение к неудачам имеют ваши сотрудники? — спросил майор.
— Какое? Мне трудно обвинить их в недобросовестности. Правда, инженер Николов несколько раз угрожал уйти из института и даже на собрании выступил против моей теории. Что касается Савова и Радевой, то они работают очень добросовестно, особенно Савов, который всегда был за продолжение опытов. Даже когда я отчаялся, он уговаривал меня продолжать работу и говорил, что, может быть, следующий опыт принесет удачу…