— Это она вам расписала курс валюты?
— Нет, — заторопился Рыбник. — Я нашел… Вместе с кошельком.
— Не понимаю, почему вы ее покрываете? — пожав плечами, сказала Нина Степановна. — Вы знаете, что вам грозит лишение свободы?
— Н-нет, — заикаясь, ответил Рыбник и, судорожно сглотнув, добавил; — Я готов понести наказание, только Ирину не трогайте.
Нина Степановна откинулась на спинку стула, внимательно посмотрела на Рыбника. Начинающий лысеть, рыхлый, с обкусанными ногтями на грязных пальцах, он теперь выглядел в несколько ином свете. То, что он не покажет на Лисицкую, было совершенно ясно без слов, требовался другой подход. Даже если выбить его доводы и лазейки, он наглухо закроется и будет твердить одно: «Я готов понести наказание».
— Вы ее любите?
Рыбник вскинул глаза. Словно не понимая вопроса, замигал рыжими ресницами.
— Люблю?.. Да. Очень.
— Вы из-за нее с женой развелись?
Он молча кивнул.
— М-да… Эдуард Самуилович, а все-таки скажите, зачем вы пытались оклеветать Сербину?
Рыбник неожиданно вскинулся, его глаза загорелись сухим блеском. Он судорожно сжал пальцы в кулак.
— Я ненавижу! Ненавижу ее. Их всех! Это они… отрывают Ирину от меня. Они таскают ее с собой по ресторанам. Я проследил. Я все выследил.
— Но ведь Сербина давно отошла от Лисицкой.
— Ну и что?! Все равно.
— Эдуард Самуилович, а у Ирины Михайловны есть еще подруги? Ну-у, наподобие Сербиной, — осторожно спросила Гридунова.
— Есть?.. — Рыбник криво усмехнулся. — Табуном вьются вокруг нее. Одной достань то, другой это.
— Вы бы не могли назвать их?
— С радостью. — Он в возбуждении закусил губу, его глаза мстительно блеснули. — Лариса Миляева, Альбина… как ее…
— А блондинок среди них нет, лет тридцати?
— Блондинок?.. — Рыбник задумался, покачал головой. — Вроде бы нет. Лариска одна. Но ей до тридцати еще далеко.
В тех же стоптанных туфлях и стареньком платье Лариса постучалась в дверь комнаты, куда ее попросил прийти следователь Лукьянов, который вел дело Корякина. Вчера вечером он позвонил ей домой и, сказав, что требуется ее подпись под протоколом, попросил быть в десять утра. Успокоившаяся за последнее время, Лариса все же сочла нужным размочалить прическу и вытащить на свет божий спасшее ее в прошлый раз тряпье.
Следователь положил на стол протокол ее первого допроса, на котором действительно не было подписи, сказал, чтобы она внимательно прочла его и расписалась, и вышел из кабинета, оставив дверь приоткрытой.
…Гридунова подвела Рыбника к двери. Он остолбенело остановился при виде склонившейся над протоколом Миляевой.