— Что, вам знакома, эта девушка? — спросила, тихо.
— Знакома?.. Стервы кусок. Чего это она так вырядилась? — удивился Рыбник. — Прямо-таки сирота казанская.
«Растяпа… Обвести вокруг пальца. — Нина Степановна сморщилась, как от зубной боли. — Как же это я?..» — Спросила для успокоения совести:
— А что, обычно она выглядит иначе?
— О чем вы говорите! — возмутился Рыбник. — Она же парикмахер. На ней всегда прекрасная укладка. А с заграничными шмотками она, по-моему, даже ночью не расстается.
— Ясно. Ну, спасибо, Эдуард Самуилович. Вас сейчас проводят ко мне в кабинет, обождите меня там.
В это время Миляева дочитала протокол, виновато улыбаясь, спросила появившегося на пороге следователя:
— Где расписаться?
— Вот здесь.
Тихо вошла Гридунова, кивнув Лукьянову, села напротив Миляевой, внимательно осмотрела ее. «Ишь ты! — удивилась она. — Хоть мордашка и приятная, но интеллект… Интересно, куда бы тебя отнес Ломброзо? Явно-о, явно недоразвитый тип. А как провела! Ишь ты! Интересно, кто же за твоей спиной стоит, девочка?»
Почувствовав на себе взгляд, Лариса подняла голову, улыбнулась искательно.
— Здравствуйте. — Она развела руками. — Вот… Опять меня вызвали. — Помолчав, добавила: — Парень тот напутал что-то, а меня…
«Ишь ты! Пастушка-простушка… Парень напутал…» Нина Степановна взяла протокол, пробежав глазами титульный лист, спросила:
— Вы же парикмахер, Лариса?
— Да. — Обрадовавшись перемене разговора, Миляева закивала головой. — Меня даже на дом приглашают.
— Почему же вы ходите в таком виде?
Миляева сжалась, в ее глазах промелькнул страх.
— Я… Понимаете… ребенок маленький. Сережа. Для себя времени не хватает…
— Нехорошо, нехорошо, — дружески пожурила ее Гридунова. — Одеваться надо получше. Поди, не бедно живем, а?
— Да-да, конечно, — закивала головой Лариса. — Только кооператив… Вы знаете, все деньги и силы высосал. А мужа нет, алименты маленькие…
— Давно разошлись?
— Год уже.
— Пил?
— Как вам сказать, — пухлая губка Ларисы едва заметно дрогнула. — Не очень. Как все.
— Разлюбили?
— Н-нет, — ее голос стал глухим. — Не знаю.
— Бывает…
— У вас мальчик? — спросил Лукьянов.
— Да. Сережа. — Миляева повернулась к следователю, ее лицо оживилось. — Знаете, смышленый такой.
— Муж навещает?
— Да. Конфеты приносит. В позапрошлую неделю торт купил. Ленинградский.
— А вы не думаете опять сойтись? — спросила Гридунова.
— Сойтись? — Ларисины глаза радостно блеснули, потом вдруг потухли, она склонилась над столом, сказала едва слышно: — Если простит.
— Ну ладно, Лариса. Не будем вас больше мучить. А с мужем сойдитесь. Раз к сыну ходит, значит, и вас любит.