Как и ожидалось, герцогиня уже проснулась. Она всегда поднималась рано, не важно, пробивались ли сквозь шторы летние солнечные лучи или за окном темнела хмурая зимняя мгла. Что же до Грейс, то она охотно проспала бы до полудня, будь на то ее воля. В Белгрейве она взяла за правило спать с раздвинутыми занавесками, чтобы по утрам первые лучи солнца щекотали веки, заставляя открыть глаза.
Это не всегда помогало, как и музыкальные часы, которые Грейс много лет назад установила на столике возле кровати. Она надеялась, что со временем привыкнет к распорядку дня герцогини, но ее внутренний хронометр отказывался повиноваться, словно какая-то часть ее существа упорно не желала верить, что Грейс живет в замке на положении служанки и еще долгие годы ей предстоит быть компаньонкой при вдовствующей герцогине Уиндем.
К счастью, Грейс удалось подружиться с горничными и заручиться их помощью. Герцогиня, не желая начинать день без компаньонки, требовала, чтобы та являлась к ней чуть свет, а горничные, сменяя друг друга каждое утро, незаметно проскальзывали в комнату Грейс и трясли ее за плечо, пока она не начинала стонать: «Довольно…»
Странно, что и мистер Одли оказался ранней пташкой. Грейс никогда бы не подумала, что он привык подниматься с постели ни свет ни заря.
– Доброе утро, ваша светлость, – поздоровалась Грейс, направляясь к окну. Раздвинув тяжелые бархатные шторы, она подняла глаза к небу. Стоял легкий туман, небо заволокло тучами, но кое-где все же проглядывало солнце. Возможно, к вечеру облака рассеются, решила Грейс.
Герцогиня, прямая как жердь, царственно восседала среди подушек на своей роскошной кровати с балдахином. Она почти закончила обычные утренние упражнения, включавшие обязательное сжимание и разжимание пальцев, вытягивание носков и повороты головы вправо и влево. Грейс заметила, что герцогиня никогда не вытягивает при этом шею.
– Мой шоколад, – коротко бросила старуха.
– Он здесь, мадам. – Грейс подошла к столику, где горничная оставила поднос, прежде чем поспешно удалиться. – Осторожно, мадам, шоколад горячий.
Герцогиня подождала, пока Грейс поставит поднос на постель, и раскрыла газету – выпуск всего двухдневной давности (обычно в Линкольншир столичные газеты приходили с трехдневным опозданием). Дворецкий заранее тщательно прогладил листы утюгом.
– Очки для чтения.
Грейс всегда держала очки герцогини под рукой. Старуха водрузила их на кончик носа, осторожно отхлебнула из чашки густой обжигающий напиток и погрузилась в чтение. Грейс уселась на стул с прямой спинкой, стоявший возле бюро. Место не слишком удобное – утром герцогиня капризничала не меньше, чем в остальное время дня, и Грейс приходилось то и дело вскакивать и метаться между стулом и кроватью, выполняя разнообразные поручения. Но сидеть рядом с постелью госпожи компаньонке не дозволялось. Герцогиня жаловалась, что ее не оставляет ощущение, будто Грейс пытается читать, заглядывая ей через плечо.