— Что бы он Вам ни сказал, — это ложь, — твёрдо ответила Жанна, потирая щёку и ушибленный затылок.
— Да неужели? Что ты делала ночью за пределами замка? Ждала баннерета?
— Нет, ему это привиделось.
— А я склонен доверять словам графа. Не заступись он за тебя, разукрасил бы я тебе лицо! Но ты не думай, что так легко отделаешься, я тебя розгами поучу уму — разуму.
— За что, отец? Я не сделала ничего, что могло бы опорочить честь нашего рода. Я отлично знаю, что такое честь, этому Вам меня учить не нужно.
— Сжальтесь над бедной девочкой! — подала голос Каролина. — Позвольте ей перед свадьбой глотнуть немного свободы.
— Молчать! — рявкнул барон, схватив суковатую палку, которой служанка незадолго до этого выбивала ковры. — Я вам сейчас обеим покажу свободу!
Баронесса завизжала и бросилась вон. Забившись за сундук, она закрыла уши руками, чтобы не слышать ругани, которой отец осыпал её бедную мачеху. Каролина, будучи от природы не так проворна, как её падчерица, убежать не успела и приняла на себя двойную порцию ударов.
После, когда всё стихло, Жанна решилась выбраться из своего укрытия. Она нашла мачеху там же, где и оставила. Каролина лежала на полу, сжавшись в комочек, прижав к себе руки и ноги. Услышав шаги, она подняла голову. Под её левым глазом пунцовел синяк, губа была разбита и сильно кровоточила. Преодолев боль, Каролина села и, робко улыбаясь, начала приводить себя в порядок.
* * *
— Ничего, ничего, сынок, всё будет хорошо, — ласковым голосом повторяла высокая женщина в белоснежном, расшитом по краям золотой нитью гебенде, надетом на шапочку с жёстким околышем; поверх головного убора поблёскивал серебряный венец. Розмари только что вернулась из дома будущего зятя, перед семьёй которого расписывала достоинства Гвендолин. — Она обязательно полюбит тебя, ведь не любить тебя невозможно.
Вдовствующая графиня Норинстан опустилась на колени перед неподвижно сидевшим в кресле сыном; её тяжёлый пояс звонко ударился о каменный пол. Кончики каштановых, с густой паутинкой серебра волос выбились из-под шапочки, защекотали её за ухом. Розмари тут же исправила эту погрешность. Она вопросительно посмотрела на Роланда и робко спросила, указав глазами на его запылённые сапоги:
— Можно?
— Вам не нужно наклоняться, мама! Это вполне могла бы сделать Гвен или Фло, — недовольно пробормотал граф, всё же вытянув вперед ногу.
— Они заняты, я сама дала им работу, — виновато ответила графиня и осторожно стянула сапог с его ноги. — Ты же знаешь, что мне это не в тягость, а даже приятно.
Сняв второй сапог, она встала и заботливо посоветовала: