— Какая беда! Какая беда!
А Евгения понимает, что в эту минуту она потеряла ещё одних друзей Лену и Павла Ткаченко. Что поразило Лену больше: смерть Маши или слёзы Сергея, но, согласившись передать его — просьбу или предостережение? — она как бы для себя сделала выбор: я — на стороне Сергея. Она не может знать о его ночном звонке, и не узнает, но отсвет его злодеяния на неё ляжет…
— Спасибо, Лена, — сухо говорит она, — но на похороны я всё равно приду, даже если вам этого не хочется!
Она слышит, как Лена испуганно замолкает, а потом сбивчиво начинает объяснять, что она не виновата, что ей самой не по нутру было это поручение!
— И, тем не менее, ты его выполнила. Поздравляю!
Она кладёт трубку, не переставая удивляться про себя, как в неожиданных ситуациях проявляются характеры людей, казалось бы, давно знакомых.
— Маши больше нет, — говорит вслух Евгения. — Маша умерла.
Но слова эти на душу не ложатся. Она их произносит, но не чувствует, как будто речь идёт о ком-то другом, постороннем.
Евгения выходит из-за стола и как сомнамбула бредёт по коридору к бывшему кабинету заместителя президента фирмы — там теперь сидит Надежда. В отличие от Евгении, работы у неё не только не убавилось, прибавилось вдвое против прежнего. Она взялась за должников, которые многие месяцы не выплачивали "Евростройсервису" деньги за объекты, порой давно действующие по прямому их назначению: ресторан, гостиницы, магазин…
— Все вы сидите на моей шее! — гордится Надя.
Против правды ничего не попишешь. Несмотря на отсутствие Валентина Дмитриевича, сотрудникам фирмы зарплата не только не задерживается, но на днях выплачена крупная премия!
Евгения надеется, что Надя всё же не настолько упивается осознанием собственного высокого профессионализма, чтобы не уделить внимания подруге.
— Маша умерла! — выпаливает она с порога.
Надя, которая оформление документов никому не доверяет, и в этот момент самозабвенно бухает по клавишам пишущей машинки, застывает с поднятой рукой.
— Какая Маша? Зубенко?.. Ну-ну, ты только не плачь, — умоляюще говорит она Евгении, у которой уже дрожат губы. — Тут что-то не так! С чего это вдруг умрёт такая молодая, здоровая женщина?
— Лена позвонила: говорит, Маша застрелилась.
Надя даже вскакивает с кресла.
— Вслушайся, как дико звучит: женщина застрелилась. Оружие в таких делах — удел мужчин.
— Якобы, она взяла пистолет Сергея…
— Какая чушь!
— Вот я и пришла, — судорожно вздыхает Евгения, чтобы внутрь, вместе со вздохом, ушли рвущиеся наружу рыдания.
— Ты что-то знаешь, — догадывается Надя; усаживает Евгению в кресло и сама садится напротив.