Но ниша уже закрылась. Выбор был сделан. Единственно верный выбор — на тренировках солдат должен использовать то же оружие, что и в бою.
Павел подогнал длину ремня, повесил винтовку на плечо.
Осталось подключиться к Матрице и зарегистрироваться…
Он осторожно сунул голову в шлем. Нахлобучил его поглубже, ожидая, что сейчас перед глазами развернется панорама поля боя.
Но увидел лишь мглу.
Серое дрожащее марево, похожее на ненастную зыбь.
Что-то надо сделать, чтобы система включилась.
Что?
— Как включить эту штуку? — крикнул Павел и поразился тому, как слабо и глухо звучит в шлеме его голос.
Наверняка нужно что-то нажать.
Кроме курка, нажать вроде бы нечего…
Павел взял винтовку в руки, мягко надавил на спусковой крючок, рефлекторно задирая ствол, чтобы, не дай бог, не зацепить кого-нибудь очередью.
Выстрелов, естественно, не последовало, но система ожила.
Серое марево затеплилось солнечной желтизной, и сквозь блекнущий туман проступили объемные синие буквы: “А, В, С, D, Е…” — весь латинский алфавит.
Павел повернул голову. Развернулся сам.
Буквы и символы окружили его кольцом.
Он посмотрел на себя: на свои руки, держащие оружие, на тело, на ноги.
На нем был надет защитный костюм “Оса” — беспалые перчатки, облегающие руку по локоть, щитки на плечах и предплечьях, герметизированный корсет, наколенники, закрывающие также часть бедра и голени, крепящиеся к наколенникам чулки. Все это было неотличимо от реального боевого облачения. И оружие выглядело настоящим. Но вот пальцы были чужие: длина и пропорции кистей вроде бы остались такими же, но кожа, ногти — все это было словно от другого человека.
Павел помахал рукой перед глазами.
Странное ощущение — будто смотришь на себя немного со стороны. И словно движения твои чуть-чуть запаздывают.
Теперь надо зарегистрироваться…
Он нацелился винтовкой на литеру “G” — первую латинскую букву своей русской фамилии. Нажал на курок.
И ожившая винтовка выплюнула огонь, ударила отдачей, разнесла выбранную букву в клочья, в пыль. Кольцо знаков поблекло, отступило на задний план. А из мельчайших осколков разбитой буквы сложились три слова, три фамилии. Только у трех человек в их взводе фамилии начинались на “G”.
“Габо, Геккель, Голованов”, — прочел Павел вслух. Теперь он слышал себя.
Он взял на мушку свою фамилию. Помедлил, гадая, что будет, если он попробует войти в систему под чужим именем. Решил на первый раз обойтись без экспериментов. Плавно, словно в тире, спустил курок.
И вдруг из ничего возник перед глазами целый мир.
В уши ворвался знакомый голос сержанта: